Сажусь в кровати и тут же вздрагиваю, отчетливо  ощущая, что в темной комнате я не одна.

Похоже, реально долго проторчала в ауте. Пока гигабайты перегружались из первоисточника ко мне.

Зато теперь, думая о муже, я точно знаю, как сильно Кат его боялась. До дрожи в руках… до того самого отчаяния, с которым взывала к Богу, и таки получила помощь.

Щурюсь и пытаюсь разглядеть, кто и где может быть. Опять Терриан? Или... Надеюсь, это не кто-то из врагов.

Наконец, замечаю фигуру в кресле. Сердце начинает биться быстрее. Нет, не говорите мне, что нас ждет повторение вчерашнего… он не должен… ведь перед расставанием выглядел вполне адекватно…

Слышится шорох, фигура движется, и вдруг в темноте вспыхивают два голубых огонька. До меня не сразу доходит, что это глаза, настолько неестественно они светятся. И опять их цвет далек от бирюзового.

— Кат Р-рина, — раздается из глубины комнаты, и уже в следующее мгновение он каким-то непостижимым образом оказывается рядом. Кровь стынет в жилах от подобной скорости. Разве так можно? Или, задумавшись, я просто немного подвисла?

— Терриан. Вы здесь? Разве вы не позволите мне отдохнуть, прийти в себя после вчерашнего? — говорю растеряно, изображая невинность, но мне не верят.

Хватает мою руку и подносит к губам. Слышу громкий вдох. Он меня нюхает, что ли? Бред какой-то!

— От тебя несет им… — шипит неадекватный супруг. Боже… кем?

— Господин генерал, с вами все в порядке? — я пытаюсь выдернуть зажатые в стальной хватке пальцы, но это еще сложнее, чем с Ральном. Ральн! Не о нем ли речь? Он что, учуял запах другого мужчины? Сейчас? Здесь? А раньше не чувствовал? Прошло уже много часов. — Терриан, вы меня пугаете.

На этот раз он должен знать, что страх есть. Меня и правда пробирает от странности происходящего. Некстати воспоминания Кат подсовывают новые факты. В бою муж и правда превращается в зверя. Он буквально отрывает головы своим врагам. И то, как он меня обнюхивает везде, заставляет поверить в это.

— Боиш-шься… Да… — хватает меня за шею и прижимает к подушке. Сам нависает сверху. Неужели убьет? Придушит? Или сначала… — Нет… не надо боятся…

Рука сползает вниз по шее, гладя открытый участок кожи, потом резко дергает лиф, разрывая тонкую ткань и оголяя меня почти до талии.

Нет… не хочу… да как же его остановить, чтобы снова не повторилось вчерашнее?

— Терриан… прошу вас… не надо! — хватаю его ладонь, которая уже гладит обнаженную грудь, и подношу к лицу. Как ни странно, но он позволяет. И движения его не грубые, а скорее изучающие.

— Почему? Мы же супруги. Кат Рина… расслабься… сегодня не будет больно… не надо так дрожать. Твой страх… я не могу терпеть его…

— Но я и правда боюсь. Вы знаете, какие слухи ходят о вас и ваших женщинах?

Дергается и чуть подается назад.

— Предполагаю, жуткие, раз ты так дрожишь? Но можешь не волноваться. Все это ложь… почти…

Почти?

Он снова тянется ко мне, а вторая рука забирается под юбки, касаясь бедра, и плавно ползет вверх, вызывая мурашки. Но разве я могу расслабиться, пока не узнаю, что с ним творится? Один ли это человек или… человек ли он вообще? Эти глаза… обоняние сверхмощное…

— Терриан… ну пожалуйста… давайте поговорим… прошу… Если вам неприятен мой страх… остановитесь.

Он уже успевает уткнуться носом в ямочку над ключицей и жадно дышит.

Похоже, мой запах действует на него как афродизиак. Возможно такое? Но ведь днем все было нормально. Он игнорил меня, почти не испытывая серьезного интереса.

— Не могу… хочу тебя… сейчас… всю… убрать с тебя чужой след… чтобы ты пахла лишь мной… всегда.

Сглатываю ком и снова покрываюсь мурашками.

И тут вопреки здравому смыслу мое тело начинает реагировать на него. На его руки, блуждающие под юбкой и изучающие все, попадающееся на пути, на его хриплый голос и дыхание, обжигающее кожу… на умелые пальцы, которые, вырвавшись из моего плена, начинают ласкать необычайно чувствительную грудь.

И все это независимо от моего мозга. Я не хочу его! А тело словно потеряло связь с самым главным органом, отвечающим за его действия и желания. Оно живет своей жизнью, чрезвычайно остро реагируя на мужчину рядом. Что происходит? Это ненормально! Это не просто «тело предало», это какой-то нонсенс. Оно мне не подчиняется, только ему и его желанию. Дрожит не от страха, а от безумного, аномального возбуждения.

Я в шоке… ничего не могу поделать. Меня и правда пугает такое дикое для меня явление. Все, что могу сделать, упереться руками ему в грудь, когда он снова наклоняется и впивается жадным испепеляющим поцелуем в грудь. Меня выгибает дугой от невероятного удовольствия, вынуждая застонать… получить в ответ то ли рык, то ли такой же гортанный звук.

Да это какое-то наваждение. Я понимаю, что меня просто принуждают к близости. Это ничем не отличается от вчерашнего насилия, но не могу остановить ни его, ни себя. Как доказать свое нежелание, если тело не слушается, увлажняется где надо и по-любому издает те запахи, которые чует это чудовище.

— Терриан, это нечестно! Я не хочу!

— Хочешь, я же чувствую!

— Нет! Я не понимаю, что со мной! Но я не хочу! Это против воли! Это мерзко! — меня начинает потряхивать от накалившихся эмоций, срываюсь на крик, в глазах нещадно жжет от безысходности и отчаяния. Если я не смогу доказать, что все не так, как кажется, он опять это сделает — возьмет силой.

— Это страсть, милая… меня тоже накрывает от твоей близости, — шепчет горячо, — я думать не могу — хочу ощутить тебя под собой, на себе, везде… раствориться в тебе… признайся — это взаимно, просто доверься своим инстинктам своему телу, оно не предаст…

— Нет! — кричу через силу, потому что его слова, его обжигающий шепот действуют почти так же, как и прикосновения к интимным местам, вызывая все меньше желания сопротивляться. Но я знаю, что будет потом — ненависть. Я не смогу второй раз ему простить. Насилие над волей еще хуже, чем над телом.

— Кат Р-рина!

Слезы — последний аргумент. Они прорываются наружу. Текут по щекам, заставляя всхлипывать. Тело ноет от сексуального возбуждения, а я тихо рыдаю, не приемля подобного издевательства.

И он останавливается… неверяще вглядывается в мое лицо, словно прекрасно видит в темноте, а я вижу только недоумение в васильковых глазах.

— Ты плачешь?

Молчу и только сглатываю слезы. Что толку говорить... он не в состоянии услышать, я прекрасно чувствую, как он возбуждён. Он просто не сможет уже остановиться, как не смог вчера.

От того еще обиднее…

Утром что, снова извинится? Выдаст скупую фразу, словно и не насиловал, а случайно наступил на ногу, или опрокинул стакан воды. Все просто с его стороны.