— Оно, может, и правильно, — с сомнением вздохнул Фигура, — когда живешь себе, живешь и помереть не можешь. Только жрать очень хочется… Голодный много не навоюет. Давай, что ли, поищем и куснем кого-нибудь?

— Только трезвого надо выбрать, чтобы башка с утра не болела!

— Трезвого? Это ты, брат, хватил. Где мы такого найдем среди ночи, который на особицу болтается и трезвый?

— Зря Алешку отпустили…

— Своих пацанов кусать не дело. Гешку куснули, и что? Колхозный сторож в него солью пульнул, теперь полный поселок архангелов — расследуют случай, почему человек от соли помер. Кордонов наставили, везде шныряют, в окна заглядывают…

— Просто дурень попался. Сам же попросился — укусите для общей компании, и сразу в колхозный сад полез, хотел сторожем закусить. Мы его честно предупреждали, чур, сразу на людей не бросаться! Действовать с осторожностью.

— Остальных мы тоже предупредили, только они все равно жрут что зря. Уже всем курам в поселке головы отгрызли, козу задрали — а нас всего-то четверо осталось!

— Может, того-этого, пойдем к сарайчику и пионера куснем?

— Придумал. Еще не легче! Чтобы потом пионер под горн из гроба встал и начал с нашими бродягами наперегонки соседских кур душить? Самим жрать нечего!

— Кулацкий у тебя подход, Мишка, — виновато вздохнул Фигура, — но правильный.

— Я вот что подумал — идем к тропке, по которой пастух стадо погонит, там уже как повезет! — Ребята спрыгнули с забора, поправили кепки.

Два темных силуэта растворились в предутреннем сумраке.

Болезненно-бледный туман поднимался над оврагом, предвещая скорый рассвет. В сарае погасили лампу, ребята спрыгивали и темными тенями расползались по дворам — каждый хотел вернуться домой раньше, чем проснутся взрослые.

Женя с Тимуром прощались около куста сирени. Вдруг пенистые гроздья цветов встрепенулись, задрожали, из высокой травы выскочила овчарка и подбежала к ним.

Собака, виляя хвостом и повизгивая, бросилась к Тимуру, прыгнула на плечи, лизнула в щеку — девочка испуганно отпрянула в сторону. Но, похоже, сегодня овчарка Берта, ее старая и недобрая знакомка, была настроена благодушно. Поэтому Женя переборола страх, сделала маленький шажок вперед и решилась поговорить с собакой. Для овчарки имелось важное и срочное дело.

— Хорошая собака! — Она потрепала овчарку по загривку. — Ты умеешь брать след? Поможешь мне найти одного человека?

— Какого человека? — удивился Тимур.

— Просто человека. Девочка забралась к нам в сад, а еще раньше гуляла по кладбищу. Странная такая, худенькая… — Женька сунула под мокрый нос овчарки фотографию, которую оставила ей бледная девочка. — Кажется, ей очень нужна помощь! Ищи, ищи, Берта!

Собака потянула ноздрями воздух и уверенно помчалась в сторону кладбища, ребята бросились следом и бежали без остановки до самой часовни. У дверей собака подняла лай и принялась скрести лапами доски.

Кладбищенскую часовню закрыли еще в двадцать четвертом, окна забили досками крест-накрест, а двери заперли чугунным засовом со старорежимным амбарным замком. Но за годы торжества атеизма металл успел проржаветь, а дерево прогнило, и всякий желающий мог без труда проникнуть внутрь бывшего культового сооружения.

— Интересно, что там?

Мальчишка и девочка припали к щелям — внутри, во мраке, шевелилось нечто черное и страшное — сердце у Женьки сперва замерло, а потом забилось — часто-часто. Она облизнула пересохшие губы, прошептала:

— Вдруг там летучие мыши? — схватила Тимура за руку и что есть силы стиснула пальцы. — Или этот… про которого молочница рассказывала… Оборотень?

Сверху раздался смешок:

— Эх, вы, пионеры юные — головы чугунные! Чему вас только в школе учат? Подумайте, откудова в церкви оборотень?

Из окна часовни высунулась черная кудрявая голова. Говорящая голова гостеприимно предложила:

— Отодвигайте доску и полезайте сюда, только пса уймите, а то испугает!

— Кого испугает?

— Известно кого — упыря! Вот-вот появится…

Женька ойкнула и сразу скользнула в просвет между досок, за ней ринулась собака, Тимуру тоже пришлось протискиваться следом.

Оказавшись внутри, он отряхнул штаны и зажег карманный фонарик. Луч света, одного за другим, выхватывал лики суровых волосатых старцев и чисто выбритых ангелов. Лучше всего на подмокшей, облупившейся штукатурке сохранилась картина «страшного суда» с юркими чертями, кипятившими в закопченном котле со смолой грешников. От такого сюжета Тимуру стало не по себе, он перевел фонарик на лицо бойкого молодого человека, обитавшего в часовне, и строго спросил:

— Ты что здесь делаешь?

Цыган, а это был именно он, передернул плечами под замусоленной фуфайкой:

— Чего и вы. Упыря посмотреть охота. Сижу — дожидаюсь. — Паренек сплюнул сквозь зубы, вытащил из-за пазухи пару сигарет, прикурил. Вторую сигарету протянул Тимуру, повернулся к Женьке и развел руками:

— Извини, шклявая, больше нету!

— Ты это мне? — обиделась девочка. — Я просто спортивная!

— Куда там спортивная — ноги как карандаши в стакане.

— Зато у меня мускулатура — ножная и ручная!

— У нее такая мускулатура, что любому задаст трепку, — подтвердил Тимур.

Ради примирения он взял у паренька сигарету, повертел в пальцах. Дорогая иностранная сигарета с золотым ободком, точно такая, как курит его дядя.

— Заграничные? Где такие раздобыл?

— Мишка принес.

— Квакин — атаман?

— Другим он, может, — атаман, а я человек вольный. Надо мной из начальства, — паренек кивнул на икону со страдальческим ликом, — один Боженька. Так и будешь на цигарку смотреть или огоньку поднесешь?

Как сигареты могли попасть к Мишке Квакину? Что могло связывать его высокомерного и непредсказуемого дядю с поселковым хулиганом? Крылось за этим что-то скверное, подозрительное, что-то такое, что встревожило Тимура. Обеспокоило куда больше, чем невозможный в живой природе оборотень.

Пока мальчишки курили, Женька выглянула в окно — туман уже расслоился на светлые ватные клочья, близился рассвет — она оглянулась на своих спутников.

— Откуда ты знаешь, что упырь вообще появится?

— Появится! Сегодня точно появится, я здесь уже третий день караулю. Никто не может так долго без пропитания, даже упырь. Жрать-то ему хочется? Хочется кровушки человечьей хлебнуть? — Парнишка сделал страшное лицо, вытянул в сторону Женьки чумазые руки, скрючил пальцы и очень правдоподобно завыл: — Ууууу!

Напуганная девочка отпрянула и спряталась за плечо Тимура, перешла на шепот:

— Вдруг он правда на нас набросится?