искрящимися накидками наподобие паранджей. Синхронные изгибы бедер, подпевка «гули-джан, гули-джан, ай, джан-джан!» вышли на диво слаженно. И это — без репетиций!

Приглашенные, понимая: им демонстрируется не эстрадный номер, а костюмированное поздравление, оставались на местах. А вот «братки», вдохновленные белобрысой лялькой, почему-то решили: настал их час! Благоухающая «Джонни Уокером» троица, потрясая телесами, пустилась в пляс… Ну, что тут скажешь! Испортили песню, дураки…

Спасая положение, «шейх» пригласил танцевать всех присутствующих дам, посулив за лучшее исполнение «танго живота» место любимой жены в своем гареме. Вошедшие в ситуацию музыканты грянули «Если б я был султан», завертелась-понеслась круговерть. И тут Тошку схватили за рукав. Оказалось — пахучая «жози»…

— Эй, Махмуд! А меня в гарем возьмешь?

— Видите ли, мисс… Я бы с радостью. Но Вы ведь блондинка… Хотя, по-моему, ненатуральная?

— Сто процентов, козел!

— А во дворце все места блондинок заняты… Правда, могу посодействовать, у визиря найдется местечко. Как раз по вашим габаритам… Составить протекцию?

— Ах ты, шах-мудах трахнутый! Я те, блин, дам визиря-пи…диря! — взъерошенная, разъяренная непонятно чем «королева бала» нетвердой походкой направилась к своему столику.

И через минуту оттуда донеслась судьбоносная фраза, без труда перекрывшая залихватскую мелодию.

— А ну, Дуля, давай сюда сраного араба! Счас мы с энтого шаха́ будем делать евнуха́!

Гадать об авторстве пьяного распоряжения не приходилось… «Основной» уточнил:

— Леха, готовь инструмент!

И рыжий подмастерье послушно вооружился двумя столовыми ножами, с силой чиркая ими друг о друга. От тупых лезвий полетели искры… серьезный подход, однако!

Плечо попало в тиски. Ситуация складывалась тупиковая… И без закона подлости не обошлось — вокруг образовался своего рода мужской вакуум. Представители сильного пола были заняты кто беседой, кто закусками. Друг Борька под осуждающим взором жены кокетничал с певучей брюнеткой, Серега вышел покурить…

Мелькнула шальная мысль — выкручусь, рвану за дверь, мигом поменяю маску, и в обличье папуаса затеряюсь в каменных джунглях…

Но внутренний голос вполне резонно возразил — такой ход изменит положение ненамного. Вся перемена — на его похоронах взамен порядком опостылевшего Шопена уже дуэт «кенаров» затянет: «Ай-яй-яй, убили негра, убили… Ни за что ни про что, гады, замочили!»

— Господи, ну до чего же умирать сегодня не хочется! — не на публику, чисто себе под нос пробормотал Тошка и был просто сражен неожиданным юморком фигообразного визави.

— Не ссы, чувак, не отрежут! — почти добродушно утешил громила, — Шутит Миша. Просто узелок на память, быстро и не больно… Дам раз по мозгам, будет тебе типа наркоз!

Пока Антон, чувствуя себя глупее некуда, готовился к борьбе за свое «достоинство», события развивались стремительно, сплетаясь в калейдоскопическую карусель.

Александр с четверть часа сдерживался, не желая доводить драму до крайности. Но откровенный наезд на друга детства переполнил чашу терпения. Кивнув соседу справа, он коротко вздохнул, как перед нырком под канаты ринга, и спустя секунды оказался у столика разошедшейся братвы. В сопровождении «тоже Саши».

Подтянутый сухощавый молчун был все-таки не настоящим телохранителем, а начальником службы охраны Саниного многопрофильного холдинга. До того — сотрудником некой организации, одной из тех, где служба и опасна, и трудна.

Когда прямо перед Мишей-«сопроматом» возникло нечто недоступное его пониманию, он решил — привиделось, послышалось. Ему — и такое! Быть не может…

— Слышь, ну-ка, пойдем. Поговорить надо.

— Чего?! Да ты хоть знаешь…

Саня мог бы сказать: он знает много чего. И о самом Мише, и о происхождении его клички. Сообщить: в отличие от «бригадира», завалившего тот самый предмет, он-то его успешно сдал. И еще много разных экзаменов, не только учебных, но и по жизни — таких, что Мишане не снились. И поэтому не шустрит по городу на бэушном «Бумере». Его возит высококлассный водитель, на новеньком «Майбахе». И кроме суперпрестижного автомобиля имеет целую «конюшню», от джипов до кабриолета… И от армии не косил. Честно отслужил, в Афгане побывал.

Как ни странно, не отличавшийся гвардейским ростом хозяин праздника в сравнении с «братанами» совершенно не казался мелким. Совсем наоборот. И перекричать музыку не пытался, но услышали его очень хорошо.

— Да, знаю. И тебя, и тех, под кем ты, бычара, ходишь. А вот ты, похоже, меня не знаешь. И лучше тебе этого не знать. Целее будешь. Так что, раз уж пришел, догуливай. Но тихо. Не шуми, не мешай людям… Усвоил?

Дуля, сообразивший — запахло жареным, мигом отпустил Тошку и теперь стоял за спиной своего принсипала, изображая грозный оскал.

Но «тоже Саша» смотрел не на него. Чего на него смотреть — пока шел, опытный глаз оценил: чист. А вот у сидящего Лехи явно что-то есть. Тот, будто уменьшившись в размерах под тяжелым взглядом, в процессе разговора машинально выполнил ряд жизненно необходимых действий.

Во-первых, аккуратно, без лязга-звона опустил на скатерть оба ножа. Во-вторых, зачем-то вытер руки салфеткой, а ее подсунул под тарелку. Положил пятерни на стол перед собой и теперь старательно держал их на виду.

Веснушки на разом побледневшем лице проявились гораздо отчетливее. Всем своим видом здоровяк будто давал понять: больше всего на свете ему хочется поднять руки над головой, раскрытыми ладонями вперед…

А еще — встать по стойке «смирно» и прокричать нечто вроде: «Нихт шизен!» или «Гитлер капут!» Торчащий сзади за ремнем верный «Тэтэшник», обычно придававший Лехе смелости и уверенности, сейчас казался лишним, неуместным и жалким. Вот в такие моменты церковь и приобретает неофитов…

Между тем, как только два Саши выступили в поход, «просто Димыч» будто невзначай извлек из дорогущего кармана миниатюрный мобильник, потыкал в него пальцем и поднес к уху. Говорил недолго, закончив не терпящим возражений: «…Прямо сейчас!». После чего, не проявляя никакого интереса к событиям в темном углу, вернулся к обсуждению с соседями особенностей подледного лова на местных водоемах.

Молча выслушав Санину тираду, Сопромат был готов совершить абсолютную глупость и уже начал открывать рот, а моментально вспотевший Леха понял: безобидная «терка» вот-вот перейдет в крутую «разборку». Ему все-таки придется сунуть руку за спину. И получить пулю.

Не обладая могучим интеллектом, рыжий имел редкостный нюх, благодаря которому очень четко осознавал, в чьей колоде все козыри. Жилистый мужик шанса не даст — неважно, что под расстегнутым свободным пиджаком не видно ствола. Он есть, однозначно. Может, и не один…

Спасение пришло с песней. Лежавшая перед Мишей «труба» голосом Владимира Мулявина издала вопль: «Ой, рана-а-а, на Йвана!». Бригадир вздрогнул, взял телефон.

— Я, кто ж еще… Какие шутки? Не по… понял, понял!!! Две минуты, всё, всё! Уже! Нет, не надо плавки… — и почему-то чисто