– Я тут! – закричали с высокой елки.

– И как он выпутаться умудрился, – затрясла хвостом Матильда, – я узлов напутала море. Вот беда! Вот незадача.

– Ма, лови, – велел Степа и прыгнул на другое дерево, – меня мопсиха отвязала! Маленькая!

Матильда вздыбила шерсть, распушила усы, поставила хвост столбом, подняла верхнюю губу, из-под которой обнажились длинные острые зубы, схватила лапой Боню за шкирку и начала его трясти.

– Ты сошел с ума?

– Матильда, я кот, – стал отбиваться Боня, – не мопсиха.

– Ма, меня другая выпустила, – остановил белку сынишка, – вон та, которая по тропинке удирает.

Матильда взглянула на Никиту.

– Я человек. И мальчик, – испуганно произнес Кит.

– А я девочка, не собака, – быстро сообщила Катя.

– Степана освободила Куки, – подсказал Никита, – но она удрала уже.

– Ма, я убегаю! – весело закричал Степа.

Матильда кинулась к ели и, покряхтывая, полезла вверх по стволу.

– Ну, Куки, погоди, – кричала она, – Муля, Черчиль и Феня сегодня непременно узнают про твое безобразное поведение.

– Матильда, прости Куки, – попросила Аретта, – мы хотели доброе дело сделать. Увидели малыша, привязанного к дереву, и подумали, что его кто-то похитил!

Матильда замерла и обернулась:

– Аретта! В Прекрасной Долине никто не способен обидеть ребенка. В следующий раз, когда соберетесь творить добрые дела, подумайте, может, они вовсе даже не добрые, а глупые.

Когда Капитолина, Аретта, Боня, Катя и Никита нагнали Куки, та пригорюнилась.

– Опять не получилось.

– К сожалению, да, – кивнула Капитолина. – И что нам теперь делать?

– Надо пойти к Муле и Черчилю, – предложила Аретта, – авось они что-то придумают.

– У меня в голове целый список хорошего, – оживилась Куки. – Первое. Нарубить дров для жабы Гертруды. У всех во дворе поленницы сложены, а у нее нет. Бедненькая замерзнет.

– Зачем Герти дровишки? – удивилась Капа. – Она на зиму укладывается спать, ни камин, ни печь не топит.

– Да? – смутилась Куки. – Не подумала про это. Тогда можно вымыть окна в доме крота Филимона.

Боня погладил Куки по голове.

– Солнце мое, Фили очень сердится, если к нему кто-то без приглашения приходит. И окон у него нет, дом у крота подземный.

– Опять хотите кому-то скамейку сломать? – пробубнила кошка в красивом зеленом платье, проходя мимо компании. – Нельзя по лавочкам прыгать!

– Тетя Марта, это случилось очень давно, – обиделся Боня, – я тогда только одну свечку на деньрожденном торте задул. Папа сразу вашу скамейку починил.

– Верно, – не стала спорить Марта, – сиденье как новое. Но осадочек остался.

– У тети слишком хорошая память, – печально сказал Боня, – я уже школу окончил, автомастерскую открыл, жениться собираюсь, а Марта всякий раз, как меня видит, детскую шалость вспоминает.

– Вот наш дядя Фанди не такой, – похвасталась Куки, – мы с Жози, его дочкой, моей лучшей подругой, один раз тапочки Фанди случайно к полу приклеили, и он…

– Марта уронила браслет, – перебила болтовню Куки Катя, – он у нее с лапы соскользнул и в лужу упал.

– Ну и пусть там лежит, – надулся Боня, – так ей и надо за вредность.

– Блестящий? – спросила Аретта. – Всеми цветами переливается?

– Да, – кивнула Катя, – очень приметный, я сразу обратила на него внимание.

– Подарок Барсика, – объяснил Боня, – младшего сына Марты. Он сейчас в мире людей работает. Марта по нему скучает.

– Боня, а ты где жену ищешь? – полюбопытствовала Куки.

– Ну… пока не начал, – смутился тот, – чисто теоретически решил жениться.

– Между прочим, я прекрасно готовлю яблочный пирог, – вкрадчиво протянула мопсиха, – ты же любишь шарлотку. Всегда у нас в гостях много кусков слопываешь.

– Э… э… – забормотал Боня, – э… э…

Капитолина сдвинула брови.

– Куки, прекрати! Во-первых, ты умеешь только один пирог делать. Во-вторых, семейная жизнь – это не совместное поедание шарлотки, а нечто большее, в-третьих, прежде чем думать о замужестве, нужно окончить школу, выбрать профессию. В-четвертых…

– Хочется белое платье, как у кошки Таши, когда она свадьбу играла, – призналась Куки, – туфли с блестящими камушками, сумочку и много подарков. А семейно жить можно у нас дома, мама лучше всех готовит, мне от нее уезжать неохота.

– А в-четвертых, – повысила голос Капитолина, – коты на мопсихах не женятся. Чтобы я больше глупостей о твоих брачных планах не слышала! Даже я пока о свадьбе не думаю. А тебе и подавно нечего.

– Надо достать браслет Марты, – неожиданно сказала Аретта, – она не заметила, что его потеряла. А когда увидит, что украшения нет, не будет знать, где его искать, и очень расстроится.

– Он в лужу упал, – повторила Катя.

– Вы в ней пошарьте, – засмеялся Никита.

– Фу, – скривилась Куки, – противно!

– Вода грязная, – заметил Боня, – неприятно в нее лезть.

Капа вздохнула, присела и опустила в лужу лапу.

– Бе-е, – передернулась Куки, – как тебе это в голову пришло?

Капитолина встала.

– Очень глубоко, не могу дотянуться до дна. Никита, у тебя руки длинные, попробуй браслет найти.

– Еще чего! – фыркнул мальчик. – Даже не подумаю в этой грязище возиться. Пусть Катька туда ныряет!

– Что? – возмутилась Катя, подняла руку и уже собиралась отвесить брату затрещину, но тут с радостным чириканьем «я здорова» мимо пролетела Рита.

Девочка вспомнила лежащую на спине птичку, ее стон: «Меня волна злобы сбила, ой, как больно», опустила руку и спокойно произнесла:

– Нет. Не стану лезть в грязь.

– Ты меня не треснула, – изумился Никита, – не пнула, не оборала. Эй, Катька, ты заболела?

Сестре очень хотелось схватить противного мальчишку, столкнуть его в лужу, но над ее головой весело щебетала Рита. А Катя боялась снова увидеть сойку на земле с поломанными крылышками. Это было странно. Раньше девочка никогда не задумывалась, что делать кому-то по-настоящему больно очень неприятно. И плохо станет не только тому, кто свалился на землю, но и тому, кто спровоцировал это падение. Первый испытает физическую боль, а второй моральную. Ледяной кирпич внутри Кати заворочался и сжал ей горло. Девочка проглотила горький комок и молча отошла подальше от брата, который все хихикал.