Официантка пододвинула им вазочку с рубиновыми дольками мякоти апельсина и исчезла, будто ее и не было.

– Выпьешь со мной? – спросил Элиас и поднял рюмку.

Мелания собиралась отказаться, но за секунду до его вопроса она вдруг не смогла остановить себя, когда ее тело будто само немного качнулось в его сторону, а грудная клетка дернулась, чтобы поглубже втянуть воздух рядом с вампиром.

Она хотела убедиться, что в тот, первый раз, ей показалось. Что высший мертвец не может пахнуть так приятно, чтобы от этого аромата подгибались ноги. Чтобы в нем хотелось купаться, окружать себя им с ног до головы, касаясь этого мужчины и притягивая его к себе судорожно сжатыми пальцами…

Ошибка.

Чудовищная ошибка.

Потому что он действительно пах именно так.

Поэтому когда она едва не захлебнулась тонким мягким ароматом, вновь проникшим в нее с неотвратимостью отравы, она широко распахнула глаза, всматриваясь в застывшее, с любопытством изучающее ее лицо Элиаса. А затем резко развернулась и, схватив рюмку, неожиданно даже для себя самой вылила в горло обжигающе-холодную жидкость.

Джин опалил рот и, прокатившись по желудку огненной волной, разом впитался в кровь. По телу Мелании прокатилось приятное тепло, только глотка горела так, что из глаз едва не хлынули слезы.

Некромантка закашлялась, не видя ничего вокруг, и вдруг почувствовала, как сильная рука прижала ее к твердому телу, а немного прохладные пальцы распахнули обожженные алкоголем губы.

В следующий миг во рту стало кисло-сладко от чего-то мягкого и сочного, а жар от тяжелого алкоголя понемногу отступил, сменившись совсем другим огнем.

Мелания распахнула глаза, задержав дыхание. Элиас был так близко от нее, как только можно. Он касался пальцами ее губ, скармливая ей нежный кусочек красного апельсина.

Но когда Мелания окончательно проглотила фрукт, пальцы Элиаса не исчезли, продолжая касаться ее, поглаживая, медленно, зачаровано размазывая по губам сладкий сок. А сам он глядел на нее огромными голубыми глазами, на дне омута которых становилось все мрачнее.

И от этой Тьмы в груди некромантки будто зажглась шаровая молния, опаляющая внутренности.

– Что ты… Что?.. – выдохнула она, едва дыша.

Под желудком все будто бы сдавило раскаленными цепями, опаляя, обжигая, мучая. И тут же после этого лаская растревоженную плоть лебедиными крыльями. Сердце подскочило к горлу, грозя выпрыгнуть и убраться прочь из этого бракованного тела, которое не понимает, что рядом сидит вампир.

– Тише, – проговорил он негромко, и в его голосе некромантка услышала незнакомые хриплые ноты, от которых ей стало еще жарче.

Элиас вел себя странно. Словно сошел с ума.

Словно она сошла с ума рядом с ним.

Прямо сейчас она уже не помнила о том, что он вампир. Эта мысль словно размывалась в ее мозгу, когда он касался ее, одной рукой обхватывая подбородок и обводя очертания губ, а второй зарываясь в волосах на затылке.

А его сияющие голубые радужки больше не засасывали в свою глубину, потому что он не глядел ей в глаза. Его взгляд упал на ее губы и остался там, горя бешено-ярко. Обжигающе.

Элиас наклонился к ней, продолжая держать ее лицо в своих ладонях. И теперь Мелания чувствовала его близость настолько отчетливо, словно их губы уже соприкоснулись. Сам воздух в тех нескольких миллиметрах, что сейчас разделяли их, стал физически ощутим.

Каждая клеточка тела стала болезненно чувствительна.

В висках грохотало до головокружения.

И Мелания уже решила, что пускай… Пускай он коснется ее… Пусть она почувствует движение его губ на своих собственных. А потом хоть весь Рубиновый дворец пускай летит в Сумерки.

Однако в последний момент кто-то в стороне вскрикнул. Женский голос поднялся до визга, оглушив звоном битого стекла.

Некромантка дернулась, как от удара, мгновенно осознав, что только что едва не поцеловала вампира.

Вампира… В зале, полном таких же упырей, один из которых, похоже, прямо сейчас кого-то убивал…

Она вскочила на ноги, повернув голову в сторону крика, но оказалось, что ничего ужасного не произошло. Какая-то девушка уронила бокал с вином и теперь громко смеялась.

Мелания бросила испуганный взгляд на Элиаса, который замер на диване, наклонившись вперед, словно перед броском. Его глаза горели таким странным огнем, что даже сейчас вызывали прилив жгучих мурашек по коже.

Некромантка развернулась и бросилась прочь из зала, надеясь скрыться, спрятаться. Подальше, чтобы ее никогда и никто не нашел… Никто из этих немертвых.

А особенно один из них.

Пробегая мимо стола, за которым сидела смеющаяся девушка, выронившая бокал, Мелания машинально отметила ее счастливый искрящийся взгляд. Он словно отпечатался на подкорке, внося будоражащий диссонанс в ее душу и мысли.

«Почему она такая счастливая?..» – думала некромантка ошарашенно, замечая кое-что еще.

Та девушка сидела на диванчике в красивом желтом платье, но у нее на шее не было ошейника, как у Риши. Сперва Мелании даже пришло в голову, что, наверное, это вампирша.

Но когда расстояние между ними достаточно сократилось, стало ясно, что – нет. Это была человеческая девушка. А вот трое мужчин, сидящих рядом с ней, той же самой характеристикой похвастаться не могли. Один с улыбкой поглаживал ее тонкую белую шею, на которой едва заметно виднелись два красных пятнышка. Второй с голодным желанием целовал запястье.

Нет, не целовал…

Третий сидел напротив и, глядя на это широко распахнутыми кроваво-алыми глазами, пил вино.

– Чтоб вас всех драугры отлюбили, – выдохнула, разозлившись, некромантка и прошмыгнула за тяжелую штору, отделяющую зал от подсобного помещения.

Она тяжело дышала, казалось, даже голова начала кружиться от перенапряжения.

Никогда, никогда прежде она не чувствовала себя настолько уязвимой. Несмотря на то, что без образования и навыков десятки и сотни раз выходила один на один против зомби, гулей, стрыг и призраков всех мастей, такой беспомощности, как сейчас, она не испытывала ни разу.

В помещении, где прямо сейчас оказалась Мелания, было темно и тихо. Все официантки работали в зале, а здесь свет нарочно выключили, чтобы сквозь тяжелые штор блики не проникали на банкет.

Забежав за поворот подсобки, чтобы ее не было видно даже в том случае, если сюда кто-то войдет, Мелания прижалась лбом к холодной стене и закрыла глаза, слушая стук собственного сердца.

Да, она испытывала страх. Но кровь, все еще предательски пульсирующая в висках, жар в груди и судорожно сжатое спазмом горло подсказывали еще кое-что.

Ей нравилось…

И больше всего сбивало с толку это странное отношение к происходящему. Вместо того чтобы искать способ защититься, пытаться пробраться к тревожной кнопке и как можно быстрее покинуть Рубиновый дворец, она… думала об Элиасе.