Вдруг он перепугался, что ничего этого никогда больше небудет, потому что только «выдра и выпь» могла ему обеспечить то, к чему он стакой приятной легкостью привык!..

Генка Зосимов сделал тогда попытку отступить – инеудачную!..

Илона его не отпустила.

Конечно, мать права – все его беды от баб, только от них, ноон ничего не мог с собой поделать!.. Он влюблялся пылко, страстно и навсегда, ипотом оказывалось, что «навсегда» – это слишком долгий срок и Генке решительноне подходит!..

Илона устроила ему скандал, да не просто какой-нибудь, а сшантажом и угрозами. Генка терпеть не мог скандалов, а шантажа и угрозиспугался до ужаса, и задабривал Илону, и уверял, что никогда не разлюбит, идаже повез ее то ли на Крит, то ли на Кипр!.. На Крит или Кипр они собирались сКатькой, но Илона угрожала разоблачением, и пришлось ехать с ней. Кажется,именно тогда Катька его засекла, так сказать, удостоверилась своими глазами,что Генка «любит другую», хотя в тот момент он уже никого не любил, отчаяннотрусил и мечтал об избавлении от Илоны.

Несколько месяцев после этого они прожили кое-как – Катя,затаившись, словно мышь, Генка, мечтая избавиться от Илоны и инсталляций. Апотом убили тестя, и Генка понял, что теперь свободен!

– Свободен! Свободен! – кричал он, несся поКаменноостровскому и размахивал сорванной с головы шапочкой.

Всесильного Мухина больше нет, и некому с серьезным имнимо-значительным видом выговаривать ему: «Что-то ты дурить стал, Генка! Ты уменя смотри! Чего это она у тебя все время плачет?! Разлюбил, так и вали на всечетыре стороны, мы тебе ничего не должны, и ты нам ничего не должен!»

Свободен, свободен!..

Почему-то он решил, что отсудить у Кати квартиру теперьбудет легче легкого – ну, не всю, так, значит, половину. Детей нету, всесовместно нажитое пополам, и дело с концом. Полквартиры на Каменноостровском –это даже не сотни тысяч, это, должно быть, миллион! А то и два!..

Сгоряча романтичный Генка Зосимов наобещал Илоне законныйбрак и собственную студию в их общей предполагаемой квартире на том жеКаменноостровском. Переезжать Генка никуда не желал, ему нравился этотпроспект, щегольской, модный и легкий!

Ему хватило бы на все, не только на студию, если бы… Если быквартиру Кати Мухиной – то есть Зосимовой, конечно! – можно было продать илиподелить.

Но нельзя было!.. Этот поганец-тесть обо всем позаботился.

То есть он сделал все, что от него зависело, чтобы уморитьГенку до смерти.

Квартиру можно было продать или поделить, в соответствии сзавещанием, только через семь лет. Сейчас разводиться никак нельзя, ибо он,Генка, останется на улице. И точка.

Точка, точка, запятая, вышла рожица кривая!..

Генку перекосило надолго и всерьез.

Он попытался жить с Катькой, и у него не получалось, потомучто вмешивалась Илона и обещала вывести его на чистую воду.

Он совсем было собрался уйти к Илоне – очиститься, всезабыть, начать с белого листа, или с какого листа принято начинать?..

Илона его «отвергла».

– Нет уж, милый мой, – сказала она. – Зачем ты мне нуженголенький и босенький? Да еще женатый?! Вот разведись, тогда и приходи! Да непросто так, а с приданым! Смотрел фильм «Свадьба с приданым»? Ну вот! Я тожедевочка подрощенная, мне много нужно! Место, где работать, – раз! Место, гдежить, – два! Место, где детей держать, – три! – Она перечисляла и загибалапальцы. На ногтях сверкали и переливались блестки, и Генка никак не моготорвать от них глаз. То, что она сказала про детей «держать», его убило.

Держать?! Как собак?!

А он, Генка, тогда кто?! Самец-производитель?! И его тожебудут где-то там «держать»?!

Катя после смерти родителей совсем потерялась, сталаговорить мало и бессвязно, все больше лежала на диване, накрывшись с головойпледом. Когда Генка выходил из себя, стягивал с нее плед и швырял на пол,открывалось ее лицо, бледное и безучастное – она там даже не плакала, под своимпледом. Просто так лежала. И это было невыносимо, невыносимо!..

– Она спятила, – жаловался он Илоне. – Она… совсемненормальная, понимаешь?! Я ее боюсь!

– Ну, придумай что-нибудь, – отвечала Илона. – В концеконцов, освидетельствуй ее! Жить с сумасшедшими по закону не положено!

Чего там положено или не положено по закону, Генка точно незнал, но Катя ему мешала, путала все планы, стояла у него на дороге, какКитайская стена, не обойти, не объехать!..

Чуть успокоившись, он стал раздумывать, что бы ему такоепредпринять. Выходило, что ничего предпринять невозможно.

Если только… Если только…

Тут Генкины мысли закладывали такие виражи и делали такиезигзаги, что он пугался до смерти. Чтобы вытряхнуть их из головы, он бился ею остол – однажды в таком состоянии его застала Анечка Миллер, вытаращила мышиныеглазки и вихрем сгоняла за валокордином.

Очень осторожно, подбирая слова, он как-то поделился этимимыслями с Илоной.

Она ничуть не удивилась и не испугалась.

Она сидела на кровати, зевала и почесывала ногу. Послеэпиляции Илона всегда кололась, как щетинистый мужик, и чесалась.

– Да я тебе давно хотела предложить, – сказала она и длиннозевнула. – А что тут такого?.. Она же невменяемая, твоя Катька! Ей все равноничего не нужно. Ее бы на поводок и трехразовую кормежку, и печалиться не очем. Я не понимаю, почему ты ее в психушку до сих пор не сдал! Я же тебепредлагала.

Генка страшным голосом заорал на нее – от страха и ещепотому, что точно знал, что сделает это! Он еще только говорил, толькоскладывал губы, чтобы произнести слова, казавшиеся такими жуткими, и удивлялся,отчего, когда он их выговорил, у него не разорвалось сердце и не лопнулаголова, – и уже знал, что все так и будет.

Илона выслушала его вопли совершенно равнодушно.

– Только все это надо делать с умом, – сказала она и опятьстала чесаться. – Подготовиться нужно как следует! Я все узнаю, а ты ненервничай! Ну, что ты нервничаешь, Геночка, крокодильчик?! Все будет хорошо,просто отлично!

Генка вытряхнул из пачки последнюю сигарету и стал куритькороткими, нервными затяжками.

Он знал, почему Илона так безмятежна. Ей-то чего бояться?Она все так повернет, что «в деле» окажется Генка, один, опять один, как всегдаодин! А она уйдет целехонькая, даже и случись что!..

– Да ничего не случится, – успокоила его Илона, когда он,всхлипывая, выложил ей свой план, – все будет хорошо! Ты у меня умница, я утебя красавица, мы всех победим! Да, Геночка?!.