– А солдатиков брать?

– Обязательно брать! Ашот Арменович говорил, солдатики сейчас особенно ценятся. Вот отнесем ему это, и я куплю те сережки, которые мы видели на Большой Морской.

– Да зачем тебе эти сережки? Лучше кухню поменяем, наша уже никуда не годится!

– Какая ты, Лиза, приземленная! Какая ты обыденная! Нет в тебе полета, нет размаха, нет настоящего масштаба! Я, может быть, всю жизнь мечтала о серьгах с изумрудами и наконец смогу осуществить свою заветную мечту! А кухня… это как-то мелко, приземленно, вульгарно! Подумаешь – кухня!

– Да ты просто как сорока – ведешься на все блестящее! А кухня – это серьезно, это практично, мы на ней, между прочим, большую часть жизни проводим!

– Это ты большую часть…

– Ну да, а ты – перед телевизором! Не знаю, что лучше. И вообще, кончай болтать, лучше помогай.

Старушки сложили в сумку почти все содержимое шкафа, но тут «боярыня» заметила разбросанные по полу матрешки.

– Вон, смотри, тут еще что-то… Брать? Хотя это простые матрешки, кому они нужны…

– Бери!

– Да у нас и так уже полная сумка!

– Не скажи! Ашот Арменович говорил, что дореволюционные матрешки сейчас в цене, коллекционеры просто с ума сходят. Он нам за них хорошо заплатит, и на кухню твою хватит, и на сережки, и на новый телефон…

– Ну, раз в цене… – «Боярыня» наклонилась и стала подбирать с пола матрешек.

Надежда не могла этого допустить: от одной из этих матрешек зависела человеческая жизнь! И вообще, что это такое: бабки-то оказались вульгарными воровками!

Она бросилась вперед с криком:

– Не трожь матрешек!

«Боярыня» с удивлением повернулась к ней:

– А ты еще кто такая? Откуда взялась на мою голову? Как вообще сюда попала?

– Это не твое дело! А только матрешек я тебе не отдам! Что угодно, только не матрешки!

– Да прямо! – Старуха замахнулась на Надежду кулаком. – Помнишь, такие конфеты были – «Ну-ка, отними»?

– Вот ты как! А еще говорят, уважайте возраст! – Надежда увернулась от удара и сама ударила старуху сумкой.

Удар был не сильный, поскольку в сумке не было ничего тяжелого, но старуха покачнулась, закашлялась, схватившись за грудь, выпучила глаза и начала медленно сползать по стене. Надежда испугалась, что несчастная загнется – много ли нужно в ее возрасте? И ее смерть… не дай бог… будет на Надеждиной совести! Потом еще по судам затаскают, и муж обязательно узнает!

Наклонившись над старухой, Надежда озабоченно проговорила:

– Вы что? Вам правда так плохо? Ну, такие авантюры в вашем возрасте до добра не доведут…

Старуха внезапно открыла глаза, проговорила внятным и твердым голосом: «А вот про возраст ты зря сказала!» – и взглянула на что-то – или на кого-то – за спиной Надежды.

В эту секунду Надежда Николаевна осознала, что совсем забыла о второй старушке – гламурном создании в шляпке с цветами. Она попыталась обернуться, но успела заметить только сумку, которая опускается на ее голову, и тут же провалилась в темноту.

Надежда пришла в себя от хлопка по щеке. Но лучше бы она этого не делала – вместе с сознанием на нее навалилась головная боль. Казалось, что в голове работает огромный бульдозер или шагающий экскаватор (хорошо бы еще знать, что это такое).

Надежда Николаевна застонала и приоткрыла глаза. Над ней склонилось смутно знакомое мужское лицо.

– Убейте меня! – прохрипела она пересохшим ртом.

– Что, так плохо? – сочувственно проговорил мужчина.

– Нет, еще хуже…

– Вот, выпейте – должно полегчать! – с этими словами он поднес к ее губам какую-то таблетку и пластиковую бутылку с водой.

– Это что – цианистый калий? – спросила Надежда. – Спасибо, это именно то, что мне сейчас нужно!

Она проглотила таблетку, сделала несколько глотков воды и закашлялась. Во всяком случае, от воды ей сразу же стало немного легче, а потом она вообще стала человеком. Было такое чувство, что кто-то большой и могущественный повернул ее голову и поставил на место. Боль потихоньку проходила.

Надежда Николаевна вздохнула и проговорила вполне отчетливо:

– Спасибо! Вы, наверное, ангел!

И тут она узнала этого человека – вчера рыхлый толстяк, а сегодня – бравый мужчина в камуфляже. И все-таки как ему удается так менять телосложение? Неужели он так похудел за сутки при помощи чудодейственной диеты?

– Кто вы вообще такой? И что делаете в доме Черникиных… Земляникиных… тьфу, Клюквиных?

– Ага, вам явно стало лучше! Уже начали задавать нескромные вопросы, – хмыкнул мужчина.

– Не вижу в моем вопросе ничего нескромного. По-моему, вполне естественный вопрос. – Надежда уселась поудобнее на полу, нашла валявшуюся сумку и хотела даже причесаться, но побоялась прикоснуться к больной голове.

– Я вообще-то вас спас… могли бы из благодарности умерить свое любопытство.

Надежда нашла в себе силы взглянуть на собеседника насмешливо: вряд ли хлопок по щеке можно считать спасением жизни. Тот смутился:

– Ну, по крайней мере, оказал первую помощь…

– И даже вторую, – смягчилась Надежда, пощупав затылок и с удивлением осознав, что голова больше не болит, зато на затылке надувалась большая шишка. Ну, это не страшно, под волосами никто не заметит. – Кстати, о второй помощи… Что за чудодейственную таблетку ты… извините, вы мне дали?

– Да ладно, можно на ты… Кстати, меня зовут Евгений.

– «Мы будем нашего героя звать этим именем… – процитировала Надежда «Медного всадника». – Оно звучит приятно; с ним давно мое перо к тому же дружно. Прозванья нам его не нужно…» Или нужно?

– Можно просто Женя, – поспешно добавил мужчина. – А вы, я смотрю, окончательно в себя пришли, раз Пушкина вспомнили. И память у вас хорошая.

– Пушкин – это наше все! – согласилась Надежда.

Сан Саныч очень любил стихи, особенно классику, а уж Пушкина цитировал так часто, что даже надоело немножко. Но про это Надежда никому не говорила. И в конце концов, от любимого мужа можно и не такое вытерпеть.

– А меня зовут Надежда, – представилась она, чтобы отогнать мысли о Сан Саныче, который уж конечно не одобрил бы ее нынешнее положение. – Можно просто Надежда Николаевна. Шучу, шучу… Можно без отчества, раз уж мы на ты перешли. Да, так что это была за таблетка? От цитрамона или анальгина голова так быстро не проходит!

– Да, это был не цитрамон. И даже не нурофен.

– И это все, что вы… что ты мне можешь сказать? Или это было что-то запрещенное?

– Нет, упаси боже, ничего запрещенного! Просто новая разработка отечественных фармацевтов, еще не прошедшая все необходимые клинические испытания. Но не бойся – ничего плохого с тобой не будет. Я на себе проверял.