этот счет вскоре подтвердились. В апреле 1807 года Россия и Пруссия подписали конвенцию, в которой провозглашались их военные цели. Подчеркивая, что восстановление рейха было бы «опасной ошибкой», они декларировали свое намерение создать «конституционную федерацию» государств под руководством Австрии и Пруссии, каждая из которых будет действовать «в рамках ограничений, установленных соглашением». Это означало раздел Германии между Пруссией и Австрией. То, что Хаугвиц пытался добиться при помощи Франции, новый министр иностранных дел Харденберг рассчитывал получить, опираясь на Россию. С этого времени антипрусские настроения в Вене приобрели двойственный характер. Это была традиционная антипатия к Пруссии как к сопернику в Германии, а также настороженность к этой стране как инструменту русского влияния в Германии.

По этой причине программа Бартенштайна только укрепляла решимость Австрии оставаться нейтральной и таким образом проложила путь к победе Наполеона при Фридланде и последующему Тильзитскому миру. Вместо приобретения гегемонии в Северной Германии Пруссия превратилась во второразрядное государство со 42-тысячной армией, равной по численности баварской. Ее территория к западу от Эльбы стала оплотом совершенно нового государства, королевства Вестфалии, в котором правил брат Наполеона Жером, в то время как ее польские земли, включая Западную Пруссию, отошли к Великому герцогству Варшавскому, присоединившемуся к Рейнскому союзу через родственные связи с королем Саксонии. Снова возродилось Польское государство, представлявшее постоянную угрозу участникам раздела Польши как в военном отношении, так и в смысле взрывного характера польского национализма. По другим статьям Тильзитского мира Данциг превращался в свободный город, содержавший за свой счет французский гарнизон. Пруссия была принуждена терпеть иностранную оккупацию до тех пор, пока не выплатит контрибуцию в 120 миллионов франков. Для Гогенцоллернов это был действительно катастрофический мир. Он мог быть еще хуже, если бы Наполеон не пожелал сделать несколько уступок «в пику его величеству, императору всех русских» – издевательская фраза, на включении которой в текст договора настоял Наполеон.

Россия не понесла таких потерь. Территориально она даже выиграла, аннексировав пограничный польский район Белостока. В некоторых отношениях Александр даже сравнялся с Наполеоном в могуществе. Два императора заключили пакт о взаимопомощи в борьбе против третьих стран. И если Александр подключился к войне против Англии до принятия последней французских условий, то Наполеон согласился поддержать русские претензии в отношении Турции. В сущности же Россия потерпела поражение стратегического характера. Оно состояло в сокращении влияния России за пределами ее границ. Санкт-Петербург был вынужден признать Великое герцогство Варшавское, уйти с побережья Далмации и из Придунайских провинций на Балканах, признать Рейнский союз и все последующие добавления к нему. Если русское влияние и ощущалось где-либо в Германии, то главным образом в герцогствах Ольденбургском, Мекленбург-Штрелиц и Мекленбург-Шверин, традиционно связанных с Россией династическими узами. Теперь даже они были вынуждены отдать свои порты под контроль французов, а годом позже присоединиться к Рейнскому союзу.

Тильзитский мир вновь продемонстрировал противоречия между центральными и фланговыми державами. Уйдя из Центральной Европы, Россия, казалось, была застрахована от внешнего вторжения. Поэтому она сохраняла возможность ограничить гегемонию Бонапарта, даже если он и находился теперь в более благоприятных условиях, чем во время действия Имперского эдикта. С другой стороны, Австрия и Пруссия были изолированы. Линия обороны по Висле и Тюрингским лесам, которую год назад Меттерних рекомендовал удерживать любой ценой, была взломана. Правый фланг Австрии оказался абсолютно беззащитным. Вена стала уязвимой для ударов с востока через Дунайскую долину и с юга – через Моравские Ворота. «Рейнский союз охватывает нас с двух сторон. Любая война с Францией сразу началась бы у наших границ по рекам Инн и Величка». Такова была оценка Меттернихом Тильзитского мира, когда вести о нем дошли до Парижа в конце июля 1807 года.

Через год он все еще размышлял над затруднительным положением, в которое попала Австрия. «Наше положение отличается от того, в которое мы попали перед последней войной с Пруссией. Мы больше не располагаем возможностью принять предварительные меры, которые прежде предшествовали началу военной кампании. У Наполеона нет необходимости готовиться к войне. Он держит перед нами на наших флангах и в нашем тылу войска численностью в 200 тысяч солдат. Ему не нужно перебираться через Рейн с войсками, чтобы напасть на нас. Он может войти в Галицию, прежде чем мы узнаем о начале войны…» «Прежде чем мы узнаем» – в этом была суть проблемы. В силу ограничений, обусловленных той эпохой, своевременное предупреждение о войне можно было получить только при наличии буферных государств на границах. Державой, подпадавшей под определение «великая», была та, которая могла вести войну на иностранной территории. До Аустерлица под такое определение подпадала и Австрия. Теперь же у нее не было буферных территорий, за исключением турецких владений к югу. Австрийцев угнетало унизительное ощущение того, что их страна сама стала буферной территорией.

Глава 3

Война за восстановление Рейха

Триумфальное возвращение Наполеона из Тильзита имело для Меттерниха то преимущество, что он смог заняться нормальной дипломатической деятельностью, которая была прервана продолжительным отсутствием императора в столице Франции. Главная цель миссии Меттерниха в Париже состояла в обеспечении австрийских прав по Прессбургскому договору и, если возможно, внесении благоприятных для Вены изменений в условия договора. С образованием Рейнского союза некоторые цели становились невыполнимыми, например сохранение имперской короны и прав на набор рекрутов в курфюршествах рейха. По поводу других претензий можно было вести переговоры – особенно по вопросам определения четкой границы по реке Исондзо в Италии, эвакуации французских войск из Браунау, города на австрийском берегу реки Инн, и, кроме того, по вопросу передачи Австрии имущества Тевтонского ордена в Мергентхайме, которое было обещано габсбургскому наследнику. Но в возбуждении, охватившем умы в связи с гибелью рейха, все будничные дела казались не важными. В отсутствие же императора Париж охватила апатия, не располагавшая к деятельности.

Но в августе 1807 года городу было не до скуки. Ничтожный Шампаньи заменил Талейрана в качестве министра иностранных дел. Меттерних возобновил свои попытки достичь соглашения, без которого нельзя было нормализовать отношения между Францией и Австрией. Браунау больше не представлял серьезной проблемы. Война с Россией закончилась, военная база к востоку от реки Инн во многом утратила свое значение, и Наполеон с готовностью эвакуировал ее. С проблемой реки Исондзо дело обстояло сложнее. Весь сентябрь Меттерних упорно добивался ее решения, трижды прерывая переговоры перед тем, как сделать уступку, уничтожившую сильный фланг Австрии на Адриатике. Особенно чувствительной была уступка военной дороги, связывавшей Итальянское королевство с Далмацией. Соглашения были включены в конвенцию, которую Меттерних подписал 10