мелких каналов — из императора, Ланабет, Элоранарра, Риэль, Линарэна... из родового артефакта Аранских... из меридиана, по которому течет магия Эерана.

Ее выкачивает отовсюду, и я больше не дышу. Кажется, я рассыпаюсь на светящиеся атомы. Я распадаюсь, сливаюсь с воздухом, землей, звездами далеких миров, исчезаю в потоках магии.

«Смотри», — приказывает Хаос.

И я вдруг понимаю, что не вижу ничего, что только чувствую себя частью пересечения сотен и тысяч магических потоков, пронизывающих Эеран и другие вселенные.

И передом мной — черная дыра, впитывающая эту магию, сжимающая ее в ничто. Безымянный ужас?

Тяжелые веки поднимаются, будто чужие — каменные, открывают глаза.

Как медленно двигается ползущее на меня чудовище. Пасти его ртов открываются мучительно долго, жадно хватают пустоту, злятся на то, что я отнимаю их еду. Медленно-медленно-медленно закрываются.

Кристалл в пистолете больше не светится, он — черная дыра, складывающая, упаковывающая магию до невероятной плотности.

Я беру на прицел замедленно открывающийся рот Безымянного ужаса и нажимаю спуск.

Черная дыра размером с ноготь устремляется вперед, прямо в пасть чудовища.

Оно жадно раскрывает рот, готовый пожирать — пожирать все, даже это.

Снаряд влетает внутрь. И будто загорается новое солнце.

Беззвучный, ослепительный взрыв распространяется вокруг бело-голубой сферой, разрастается. Почти касается меня — и вдруг схлопывается в ничто, забрав с собой бок Безымянного ужаса размером с целую Академию. Обнажается темное нутро, тысячи глаз и зубастых ртов: внутри Ужаса словно спрессованы вестники. Но он все равно еще огромный, больше Нарнбурна, наверное, с целую Столицу уже. Одного выстрела мало!

«Давай еще раз», — невыносимо медленно думаю я.

«Это твой предел, а я не убиваю глупых слабых детей. Помог, дальше разбирайтесь сами и взывайте к своим богам. Текущая оболочка требует восстановления. До встречи... когда-нибудь, дитя двух миров».

Время возвращается к нормальному течению, я падаю на колени.

«Арен...» — зову испуганно, хотя чувствую, что он жив.

Руку жжет. Через корпус Хаоса пролегла трещина, расколовшая полосу кристалла возле курка.

— Х-хаос... — зову я.

Скольжу взглядом дальше: я сижу на маленьком пяточке земли, а дальше — провал. Огромный котлован исчезнувшей земли диаметром где-то пару километров, глубокая канава до самого Безымянного ужаса. И я на столбике посередине кратера.

Земля вздрагивает, и столбик подо мной подозрительно трещит.

Вой взрывает воздух. Безымянный ужас поднимается — точно целая гора вдруг встает на дыбы — трясет отсеченным боком. Извивается, колотится о землю, сотрясая ее все сильнее.

Пытаюсь взмахнуть крыльями, но они путаются, никак не хотят работать. И паника Арена только еще больше путает.

«Лера! Лера!» — доносится его отчаянный крик.

От Безымянного ужаса отваливается кусок размером с десятиэтажку. Качается, пытается закрыть глазастое и многоротое место разрыва серыми нитями, но их длины не хватает. Раньше они были такими пластичными, что закрывали летающую рядом Заранею, а теперь не могут закутать даже своего хозяина.

Похоже, удар Хаоса что-то нарушил, ослабил Безымянного ужаса.

Снимаю с себя печать усиления дара — мало ли еще пригодится. Столбик подо мной качается, вот-вот упадет.

Оглядываюсь на богиню смерти Магарет: наблюдает, теперь и трон придвинула. Радует, что она далеко от армии Эерана, да и мне надо отлетать к ним — подальше от нее. Не знаю я, как у нее помощи просить и стоит ли.

Надо мной клином проносятся мохнатые крылатые шарики, возглавляемые шаром покрупнее. Мягкая шерсть касается спины: два пушистика из хвоста стаи поднимают меня под ослабевшие руки и мигом переносят на дальний от Безымянного ужаса край котлована. Мигнув мне золотыми глазками, комочки метрового диаметра устремляются к врагу, вокруг которого уже носятся их сестры, оттягивая тончайшие нити зеленоватой магии.

Какие Пушинки огромные... ничего себе они отъелись в эльфийских лесах. Они поднимаются выше, вьются над макушкой Безымянного ужаса, чтобы не попасть под обстрел пушками. Но наши пока не стреляют. Там какая-то сумятица.

Дрожит от ударов Безымянного ужаса земля, и его кусок — он отползает в сторону, всасывает свободно текущую магию.

«Арен, что происходит?!»

«Влияние твоего выстрела. Пушки... вырубились. Их проверяют, гномы говорят, что починят сгоревшие цепи, но не сразу».

Отличненько. А нам что в это время делать, как обороняться?

Заранея, окутанная облаками защиты, слетает к отелившемуся куску Безымянного ужаса. Приникает к месту разрыва, и облачная защита покрывает срез, сливая ее с этим существом. Только голова и плечи остаются на поверхности. По той проходят волны, и из грозовых облаков высовываются десятки когтистых лап.

Чудовищная Заранея бросается к армии, к временно замолкшим пушкам.

«Пушинка, остановите ее!»

«В ней и этой части нет магии нашего мира, — мелодично отзывается Пушинка. — Мы поможем с основной частью».

Она с сестрами мельтешит над трясущимся, извивающимся Безымянным ужасом, крутится, вытягивая нити их родной магии, словно пару десятков бешеных, растущих веретен. Ужас пытается захлопнуть дыру, но у него не получается. И магия в него всасывается значительно медленнее.

В небо снова ударяет столб радуги. Проход между мирами освобожден! Белой стрелой туда устремляется Саран, рядом с ним черно-белым ядром летят Эзалон и выросший Повелитель. Следом за ним пикируют несколько драконов.

БУМ! БУМ-бУМ! — слабо вибрирует воздух.

Наш десант прошел в Нарак. Надеюсь, они смогут уговорить демонов нам помочь, потому что бой явно не закончен... Еще одна фигура бросается в портал, ветер срывает с него капюшон, открывая светлые волосы... Кажется, это бард Заранеи. Только бы наши с ним справились!

Расправив крылья, пробежав с десяток метров, я с трудом поднимаюсь в воздух. На лету убираю Хаос в кобуру. Пусть самое мощное оружие мне недоступно, я должна помочь Арену и остальным защитить пушки от Заранеи. У меня ведь еще Рассекающая есть, и силы есть!

Но я лечу так медленно, то и дело проваливаясь вниз, задевая ногами землю.

«Лера, оставайся там, мы справимся!» — рявкает Арен, но я же чувствую, что он в этом не уверен, что ни он, ни те, кто рядом