– Танюша, не в службу, а в дружбу, дойдите со мной до рынка,покажите паренька, если он, конечно, там.

– Где же ему быть, – уверяла меня Танюша, – небось и спит вларьке. Сегодня иду на работу, а он коробки с сигаретами разгружает. Увиделменя и заржал: «Что, за дешевым куревом пришла? А ну, покажи свои деньги!» Воидиот.

– Пошли, – прервала я ее суматошную болтовню.

– Знаете, – протянула Таня, – отсюда в двух шагах«Макдоналдс», вы меня там полчасика подождите, а то Светка ни в жисть неотпустит, только в обед, ладно?

Я кивнула и пошла в сторону Дорогомиловской улицы.Американская харчевня и впрямь была рядом, Киевский рынок тоже, быстреедобраться пешком, чем кружить на машине.

Отыскав свободное место за столиком на улице, я сунулатрубочку в стакан с коктейлем. Над столицей висел удушливый смог, и о котлете сбулкой я без отвращения и подумать не могла. Однако остальные посетители бодронабивали животы чизбургерами и биг-маками, заедая бутерброды картофелем фри.

Между столиками сновала маленькая, лет трех на вид,черноволосая, черноглазая, смуглая девочка в грязном, рваном платьице. Онаостанавливалась возле посетителей и протягивала крохотную ручонку, но никто неспешил дать малышке монетку, к нищим в Москве привыкли и перестали их жалеть.Большинство жующих не обращало на ребенка никакого внимания. Девочка подходилако мне все ближе и ближе и наконец остановилась у соседнего столика, за которымсосредоточенно двигали челюстями двое парней.

Не успела побирушка к ним приблизиться, как один из едоковотпихнул ее ногой. Малышка не удержалась на ногах, пролетела вперед и со всегоразмаха угодила личиком на ножку моего столика.

Я вскочила, уронила коктейль, бросилась к девочке, поднялаее, увидела, что у нее вся мордашка в крови, и закричала:

– Эй, скорей принесите воды!

– Оставьте ее, – сказал парень, пнувший ребенка, – цыганский… одним меньше, одним больше!

Девчушка молча прижалась ко мне, ее огромные черно-кариеглаза были полны слез, по лбу и щекам текла кровь. Я обняла девочку и сказалапарню:

– Ты подонок!

– Эй, поосторожней, – покраснел тот.

– Сволочной подонок, – повторила я и понесла ребенка втуалет.

Стоявший у входа секьюрити преградил мне путь:

– Цыганам сюда нельзя.

– Девочка ранена.

– И что? Ей не привыкать, все время бьют, бросьте упарапета, здесь ее родственники ходят, заберут.

Чувствуя острое желание отхлестать охранника по щекам, яоткрыла сумочку, вытащила французский паспорт, помахала им перед носомслужащего.

– Имейте в виду, я корреспондент газеты «Монд», представляю,как обрадуется ваш хозяин, прочитав завтра, что в его забегаловке по расовымпричинам отказали в помощи раненому ребенку.

Глаза охранника забегали, но тут к нам подскочил мигомоценивший ситуацию администратор и затараторил:

– Сюда, налево, прошу вас, сейчас принесем йод и бинты. Ах,бедная девочка! Служащие «Макдоналдса» всегда придут вам на помощь.

Я только вздохнула, низкопоклонство перед иностранцами вкрови у бывшего советского человека, но откуда оно у двадцатилетнего паренька?Хотя скорей всего он испугался, что его высекут за антирекламу в газете.

Я умыла девочку и залила ссадину на лбу йодом. Ребенок,молчавший все время, после окончания процедуры протянул мне чистую ладошку:

– Лавэ нанэ?

Вот молодец, не забывает своих профессиональныхобязанностей.

– Лавэ нанэ, – ответила я, – могу угостить тебя мороженым.

Мне было не жалко дать ей денег, только девочка ведь отдастих вполне здоровым маме с папой, а те купят водку.

Когда инцидент был исчерпан, я вышла из «Макдоналдса» изакурила. Постою лучше тут, у ларька с газетами. Таня заметит меня.

– Эй, Даша, – раздалось сбоку.

Я обернулась. Около меня стояла молоденькая цыганка летпятнадцати, не больше. Из-за ее юбки выглядывала девочка с ссадиной на лбу.

– Это ты Машу умыла? – спросила цыганочка.

– Да.

– Спасибо тебе.

– Зачем одну отпускаешь?

– Так деньги собирать надо.

– Маленькую легко обидеть.

– Ничего, пусть привыкает, – улыбнулась цыганка, –уворачиваться научится. Хочешь, погадаю тебе?

– Нет, спасибо, я не верю в предсказания.

Внезапно цыганка вытянула вперед темную смуглую руку,увешанную звенящими браслетами, и сказала:

– Денег не надо, так спою.

– Спасибо, знаю наперед, что скажешь, – улыбнулась я.

– Э, Даша, – покачала головой цыганка, – я-то по-настоящемуумею гадать, мать моя лучше всех судьбу притягивает, и я могу! Хочешь, у нашихспроси, скажут: Катя лучше других гадает.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – запоздало удивилась я.

Цыганка засмеялась, показались белые, ровные зубы.

– Много чего знаю! Иди-ка, Даша, домой, не жди тут ее, ненадо!

– Почему? – оторопела я.

– Не придет она.

– Кто?

– Кого ждешь.

– Почему?

– Ее смерть забрала, вон там!

Цыганочка ткнула пальцем в сторону Киевского рынка. И в туже минуту я увидела идущую по тротуару Таню. На душе стало легко.

– Ты ошиблась, вот приближается девушка, которая мне нужна.

– Иди домой, Даша, не лезь в чужие дела, а ее все равносмерть заберет, не угадала я чуть-чуть, значит, позже, но до завтра она недоживет, – на полном серьезе заявила гадалка.

– Спасибо за предупреждение, мне пора.

– Видишь, – сурово сказала цыганка, – вон за ней темнотастоит!

– Нет, – растерянно ответила я, наблюдая, как Таня,улыбаясь, машет мне рукой.

– А я вижу, вот там, на дороге, и умрет, – пообещаладевушка, – чуть подальше, на шоссе. Ступай домой, Даша. Ты мою Машу пожалела, ятебя за это предупредила. На, держи!