на какой-нибудь приз, пусть даже и в виде поднятия самооценки.

— Я боюсь лярв.

Большинство покатилось со смеху, а Юля с Зиной непонимающе уставилось на Рому.

— Ты боишься падших женщин? — заржал Паша.

— Нет, тебя я не боюсь. Лярвы — это духи злых или просто молодых умерших людей. Они несут несчастья тем, кому встречаются на пути.

— Сейчас мы услышим ещё одну историю от Романа Кинга, — патетично огласил Кеша.

— Нет, не услышим. Сейчас моя очередь, — возмутился Паша, стараясь сохранять спокойствие.

— Да ладно, бздеть, — подал голос Юра. — Без базара, чего боишься, а? Я аварий боюсь до жопы, вот прям хоть за руль не садись.

— Тебе лучше и не садиться, — Кеша с ужасом вспомнил о трёх Юркиных побитых тачках.

— Колись.

— Я серьёзно, — ответил Рома, и Паша недовольно вздохнул, поняв, что всё внимание вновь оказалось направлено на его главного конкурента.

Они состязались с девятого класса. Кто лучше, кто круче, сильнее, умнее, удачливее и ловчее. Обычно выигрывал Рома, но Паша сурово дышал ему в спину, не подозревая, что для того это просто глупая игра в то время, как для него самого это имело жизненно важное значение.

— Моя мать рассказывала—

— Началось… — протянул Паша, но всем было не до его стенаний.

– что, когда мы жили в Сургуте, к нам приходила одна такая… лярва…

— Ага, с трассы…

— Наша квартира была на втором этаже, дом был аварийный, и жителей потихоньку расселяли, так что, когда мне было десять, половина соседей успела съехать, и их хаты пустовали. Я любил в них забираться с дворовыми пацанами, вот было дело. Был бы постарше и девчонок бы водил, а так просто дурью маялись: курили самокрутки, взрывали петарды.

На нашем этаже осталась только наша квартира. Вроде и потише, никто не орёт за стенкой, но только страшно немного. Это как когда остаёшься один дома — днём-то прикольно, друзей даже позвать можно, а вот ночью поджилки трясутся.

Так мы с матерью вдвоём и жили. Отец редко дома бывал, вечно в своих забоях. Третий этаж совсем пустовал, а на четвёртом не расселили аж три квартиры. Вот и была там одна… тётя Света. Старая пропитая баба, вечно к нам за солью ходила. Я её даже как-то побаивался. За словом она никогда в карман не лезла, хотя старалась вести себя вежливо и даже улыбалась своей полубеззубой улыбкой.

— Да, реально страшная история. Куда мне тягаться? — цокнул Паша.

— Да погоди ты, — оборвала его Зина.

— Она приходила по нескольку раз в неделю. Я всё думал, неужели за солью сложно сходить? За пузырём можно, а соли у неё вечно нет. Жила она одна. Раньше с мужем, но тот тоже алконафт ещё тот был, так что коньки отбросил за пару лет до начала расселения. Дядя Боря. Его я боялся ещё больше Светки, хоть у него и были зубы. Вставные, белые, прям как у голливудского актёра. Поэтому за глаза его звали Алик Делон.

— Алик! — Кеша оценил шутку и залился хохотом.

— Он вечно матерился и частенько дрых в подъезде прямо на лестнице. Приходилось переступать через его тушу, и я постоянно боялся, что он уже окочурился. Прикиньте, идёшь ты, а тут жмурик. Ещё стрёмно было, что он за ногу ухватит.

— Или за яйца! — Кеша не унимался.

— И это тоже, — усмехнулся Рома.

— Похоже, он всё же это сделал, — не упустил возможности съязвить Паша.

— Ну до моих-то он не дотянулся. А у тебя их и отродясь-то не было.

— А ты проверял?

— А чё мне проверять? Твои редкие бабы всем растрепали.

— Да вы надоели уже! — не выдержала Юля.

— Пошёл ты… — Паша выдохнул, сдержав свою тайную козырную карту.

— Короче… Светка эта часто наведывалась, когда матери дома не было. Я ей не открывал, конечно. Она повертится, повертится, да и свалит обратно к себе. Чего я понять не мог, так это нахрена она к нам-то таскалась. Видимо, соседи на этаже гнали её нафиг, а моя мать добрая была, даже такую нечисть за человека считала.

— Да уж коли сын такой, то и алкашку пожалеть не западло.

— Паш, ты задрал уже! — обрушилась на него Лиза. — Ну серьёзно, не интересно, иди в кустики пописай.

— Весь кайф обламываешь, — поддакнул Кеша.

— Был бы кайф, — обиженно брякнул Паша и встал с брёвнышка.

— Смотри только, чтобы над тобой оборотни не надругались, — крикнула ему вслед Зина, припоминая недавнюю историю Юры.

— Я их к тебе отправлю, — отмахнулся Паша и скрылся в зарослях орешника.

На мгновение у костра воцарилась тишина. Поодаль виднелись тусклые окна деревенского домика. Внутри дрых некомпанейский Саня, заливший за воротник и отрубившийся до восхода солнца.

— Ну и что там дальше-то было? — нарушил молчание Юра.

— А дальше она опять припёрлась. Не было, не было, мы уже думали, что и ей новую квартиру дали. Даже обидно было. Какой-то пропитой бабе квартиру новую дают, а нам, нормальной семье — шиш с маслом. Нет. Припёрлась. Я опять один дома был. Стучит, такая. Долбит даже. Я пересрал маленько. Не, ну мне всегда страшно было, когда она приходила в отсутствие матери, а тут совсем стрёмно стало. Долбит и долбит. Ну я спрятался в своей комнате, жду, чтоб свалила. А она продолжает.

Рома замолчал. Все в напряжении ждали развязки. Первой не выдержала Лиза.

— Ну и?

— Ну и, — самодовольно продолжил Рома. — ушла она.

— Тупо ушла? — расстроилась Зина.

— Угу. Тупо. Ушла. Ну я ещё немного посидел в комнате, потом на цыпочках подошёл к входной двери, осторожно в глазок посмотрел—

— А тут она! — рявкнул Паша, выскочив из кустов.

Собравшиеся вздрогнули, а Лиза даже заголосила от страха.

— Идиот, — заключила она, успокоившись.

— Да ладно, чё вы? — удовлетворённо бросил Паша. — Мы же попугаться собрались. Вот, пугайтесь.

— Словишь ты у меня свистюлей, Павловский, — пригрозила Зина.

— Павел Михайлович Павловский, — поправил её Паша.

Зина вскинула брови, не оценив юмора, и попросила Рому продолжить.

— В общем, посмотрел я в глазок, её нигде не увидел. Вечером пацаны зашли за мной, чтоб погулять. Мы шастали по району, а потом один предложил, как обычно, пойти лазать по старым квартирам. Иногда оставались прикольные вещи, как-то даже деньги нашли. Мало правда, но всё равно неплохо. Поднимаемся мы, короче, на четвёртый этаж, а там двери все незаперты.

— Это где жильцы оставались? — уточнила Лиза.

— Ага. Оставались. Ну мы подумали, что и они съехали, и решили там пошерстить, мало ли, тоже забыли чего прикольного. Зашли в первую, где жил мужик один с женой и матерью. Добрый такой