— Не думаю, что этот блок полезен. Тебе будет нужна вся твоя сила, — неожиданно произносит древнейший и подносит ладонь к моему лбу.

— Прочь! — выбрасывая вперёд свои ленты, отпрыгиваю назад, защищая своё право помнить то, что я хотела помнить. И не помнить того, чего не хотела.

— Алые ленты, — протягивает Бао Чжань почти лениво, когда я возвращаю своё оружие на предплечья, — мне нравится этот цвет…

— Никто не давал вам права вмешиваться в моё развитие, древнейший! — четко произношу, готовая биться насмерть.

Потому что сейчас я защищала не абстрактное понятие справедливости. А свою честь, как Бога.

— Я имею это право, Инь Юэ, — спокойно произносит Бао Чжань, а я едва не сгибаюсь от мощной воли, пропитавшей эти несколько слов.

Однако, пересиливаю себя и продолжаю стоять на ногах. Тем временем Бао Чжань пальцем указывает на свой лоб, где на мгновение появляется бледная тень ритуального узора.

Нахмурившись, смотрю на тусклый рисунок и ничего не понимаю.

— Как я уже сказал, мы связаны судьбой — и это подтвердилось дважды. Хочет ли того или нет Высшая Богиня… но я имею право разрушить печать на её памяти. Тем более, что это печать моего рода.

Изумленная, отступаю на шаг. Синь Шэнь говорил, что эта техника принадлежит давно вымершему роду. Так, кем является Бао Чжань?

И почему, он считает, что мы связаны судьбой?

— У меня был лишь один жених, — отрезаю уверенным голосом. — И сейчас он мёртв. Никаких других союзов я не заключала, потому не вижу смысла в ваших словах.

— Глупое дитя. Твой бывший жених — моя тень, посланная в бессмертное царство в период моего заточения.

— Это не правда. Это не может быть правдой! — восклицаю, напряженно глядя на древнейшего.

— Его память всё ещё не переработана мной, но твоё лицо и твоё имя — это первое, о чём я вспомнил, пробудившись месяц назад. Кажется, моя тень называла тебя Айю, — произносит Бао Чжань.

— Как это возможно? — почувствовав неожиданную слабость в ногах, упираюсь рукой в стену…

Тао называл меня так наедине. И единожды — при Синь Шэне. Но лис не из тех, кто пойдёт рассказывать об этом направо и налево.

— Я уже несколько раз сказал — мы связаны. Это нужно просто принять, — спокойно произносит Бао Чжань.

— Где Тао? Он… внутри вас? — решив принять исключительно факт захвата души наследного принца этим древним монстром, спрашиваю сосредоточенным голосом.

— Он часть меня. Когда то дитя из смертного мира воспользовалось кровавой печатью духа, я получил возможность очнуться от долгого сна и выбраться из ловушки, в которой оказался пару тысяч лет назад… — начинает пространно объяснять Бао Чжань, но резко замолкает, когда мои алые ленты наносят три мгновенных удара, разрезав ткань одеяния на его груди, но, к сожалению, не выпустив из его тела и капли крови…

Древнейший и впрямь силен. Но и я не вчера родилась!

— Верни его обратно! — требую и продолжаю свою мощную атаку, однако, в этот раз Бао Чжань был готов и выставил перед собой незримым щит, об который бились мои ленты, не имея возможности добраться до своего врага.

— Упёртая, — только и произносит древнейший. — Ты не сможешь нанести мне вреда. Никто в этой реальности не сможет.

Присматриваюсь к белоснежной коже под распоротой одеждой и замечаю пять свежих шрамов небольшого размера прямо на груди древнего Бога… — словно от длинных когтей какого-то странного зверя.

— Кто-то всё же смог. Значит, и я смогу, — произношу уверенно, продолжая таранить его защиту.

— У меня нет на это времени, — бесстрастно отвечает Бао Чжань и хватает мои ленты голыми руками.

Изумленная, смотрю на него, впервые осознав, что моё оружие может быть поймано в такой момент. Когда в прошлый раз Тао смог ухватиться за их концы, мои ленты не были переполнены аурой убийства: тогда я хотела лишь проучить наглого наследника.

Однако сейчас мои алые ленты способны разреза́ть горы!..

Что за чудовищной силой обладает этот Бог?!

— После того, как я закончу с переработкой энергии Цветка Алого Пламени, я возьмусь за воспоминания своей тени. Кажется, она смогла привязать тебя к себе, — продолжает Бао Чжань, глядя на меня ровным взглядом.

— Верни его мне! — кричу, посылая через своё натянутое между нашими телами оружие значительную часть своих духовных сил… но они так и не достигают цели: древнейший растворяется в пространстве мгновением раньше.

А в воздухе повисают его последние слова:

— Он лишь моя тень. Прими это, Инь Юэ.

— Никогда! — ударив по стене и разрушив её в одно мгновение, восклицаю. Затем запускаю руки в волосы, безумным взглядом обводя разрушенную битвой комнату.

Чжу Цин, Тао… они оба — лишь части этого древнего Бога, решившего поразвлечься на закате своей жизни?! Они же оба обладали сознанием, обладали душой! Они… они могли чувствовать! И они любили! Я уверена — они были настоящими богами, а не тенями и частями древнейшего создания!..

Нет, он просто поглотил их, поглотил их обоих! Если есть кровавая печать духа, то, вполне возможно, существует и другой аналог подобной техники… Всё это ради силы Высших Богов! Алая дева использует те же методы. Они друг друга стоят!

Выхожу из комнаты Чжу Цин и натыкаюсь взглядом на Цзы Сяо.

— Говоришь, твой предок встретил древнейшего Бога много тысяч лет назад? — усмехаюсь, глядя на Повелителя Цветов с не лёгким презрением, — Бао Чжаню не больше десяти тысяч. Кажется, племя цветов слегка завысило собственную значимость, увеличив историю рода в несколько раз!

Бао Чжань не мог отделить от себя семя силы в первые тысячелетия. Это могло произойти на четвертой тысяче лет его существования — но никак не раньше.

Раздутое эго — проблема многих кланов небожителей…

— Я бы никогда не осмелился просить защиты у Хозяйки Шёлковой Долины, если бы знал, что древнейший придёт за своим даром, — опускает голову старик.

— Ты опозорил меня на всё бессмертное царство! — бросаю ему, и все боги, находившиеся в той же стороне, что и Повелитель Цветов, падают в обморок, испытав невыносимым трепет в своих душах.

Лишь старик Цзы Сяо остаётся стоять на ногах — и, тем не менее, даже он выплюнул целый рот крови.

— Они все хотели получить реликвию нашего племени — никому не была нужна сама Чжу Цин… осознав, что реликвия пропала из сокровищницы, все эти женихи потеряли бы к ней интерес, заставив страдать в несчастном браке, — откашлявшись и вытерев рот рукавом своего одеяния, отзывается старик, — как отец, я не мог желать ей такой доли…