был, помогал навес делать. Только закончили.

Мы сидели, касаясь друг друга плечами. Юрка рядом, такой родной. Слезы сразу высохли и на душе стало спокойно.

– Мы едем в Смоленскую область, в город Гагарин. Будем там строить коровник.

– Странно, физики – и коровник.

– А ты хочешь, чтобы мы синхрофазотрон строили?, – засмеялся Юрка.

– Я хочу, чтобы ты из Ташкента не уезжал, – тихо ответила я.

– Натуль, ну не расстраивайся. Я тебе письмо напишу.

Я молча кивнула.

– А когда приеду, мы с тобой пойдем в секцию моржей, будем закаляться.

– Хорошо, – послушно кивнула я.

Я готова была с ним идти хоть к моржам, хоть к аквалангистам или парашютистам, хоть в отряд космонавтов. И еще мне хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался. Но мы оба понимали, что это невозможно.

– Я пойду, Наташк. Пока пешком дойду, метро ведь уже закрылось.

Мы тихонько подошли к двери, не включая свет в коридоре. В полной темноте белела Юркина рубашка. Мы стояли, держась за руки, глядя друг другу в глаза и никак не могли расстаться. Чтобы видеть друг друга, стояли очень близко.

– Я буду по тебе скучать, – прошептал Юрка, и я почувствовала на губах его дыхание, – очень-очень…

Мы почти поцеловались, но тут раздался голос:

– Ребята, а вы знаете, что уже очень поздно?

Это недремлющая бабушка зорко несла свою вахту. Не знаю, что она в темноте увидела, но Юрка тут же открыл дверь и выскочил на площадку.

Я выскочила за ним, но он уже несся по лестнице вниз, на ходу послав мне воздушный поцелуй.

Глава 18

Лето закончилось без особых приключений. Работу по философии я дописала, и даже напечатала сама на старенькой машинке, которую мама взяла для меня на время у своей подруги. Павел Николаевич «держал дистанцию», больше никуда меня не приглашал и не вел посторонних разговоров, и без комментариев забрал у меня работу на конкурс студенческих научных работ.

Ученики Галины Ивановны успешно поступили в вузы, у Анатолия Константиновича на каникулах мы не работали.

Я привыкла к бешеному темпу жизни, и теперь отчаянно скучала без дела и без Юрки. Письмо он мне действительно написал, как обещал, но там не было тех слов, которых я ждала. Письмо было обыкновенное, такое, как он мне писал и раньше – просто дружеское, без намека на чувства.

В конце лета у нас началась практика на стройке. Не знаю, что мы там должны были делать по замыслу практики, но в действительности слонялись по этажам недостроенного здания, иногда убирали мусор, иногда подносили кирпичи, а большую часть времени сидели где-нибудь подальше от глаз начальства и травили анекдоты. Порой мы смывались пораньше и шли в кино, и строительное начальство смотрело на это сквозь пальцы. Главное при этом было не попасться на глаза начальству институтскому.

В один из таких дней я вернулась домой, и увидела там Юрку, который пил чай с моими домочадцами. Понятно, что он ждал меня, но наедине нам побыть практически не удалось. Брат, как очумелый, крутился рядом, не давая нам и слова сказать.

– Мам, убери его, – в сердцах сказала я, выйдя на кухню.

– Как я его уберу, к стулу что ли привяжу?

Но увидев, что я разозлилась не на шутку, добавила:

– Пойдите куда-нибудь.

– Разве я это должна предлагать, мам? Как ты это себе представляешь?

Юрка тоже заметил, что я злюсь, и поспешил откланяться, вручив мне подарки. Это была открывалка для бутылок в виде крокодила и заяц, играющий на гитаре. Единственным утешением было то, что назавтра мы договорились идти в секцию моржей. Витька – брат и тут встрял:

– Какие вы моржи, если еще не холодно?

– Так и надо привыкать постепенно, пока тепло, – объяснил ему Юрка.

Закрыв за Юркой дверь, я потрясла кулаком перед носом братишки:

– Если ты еще хоть раз влезешь в наш разговор, и вообще будешь приставать к моим гостям, то не проси больше решать тебе задачи по физике или алгебру по Сканави, понял?!

Тот отшатнулся:

– Чокнутая какая-то сестра! Что я сделал?

– Ага, еще маме иди пожалуйся!

Он покрутил пальцем у виска и молча отошел.

На следующий день мы встретились на берегу Анхора. У секции моржей там была площадка для бадминтона и волейбола, дорожка для пробежки и специальные лесенки для спуска в воду.

– А зачем сначала бегать?, – спросила я у Юрки, – пошли сразу купаться!

– Натуль, это чтобы разогреться, когда будет холодно, и в воде не замерзнуть,– объяснил он терпеливо.

Вообще-то я спросила просто так, потому что когда он рядом, мне было наплевать на очередность событий.

Стояла середина сентября, но вода сразу окутала нас, как парное молоко. Мы выплыли на середину реки и поплыли вниз по течению.

– Юрка, не уплывай далеко от меня, я боюсь!

Юрка засмеялся и поплыл рядом:

– Не бойся, я с тобой!

Мы вылезли из воды, поиграли в бадминтон, и вдруг я подскочила как ошпаренная:

– Юрка, а сколько времени? У меня же практика!

Юрка полез в карман за часами:

– Почти опоздала.

– Да ты что, нас же с утра отмечают!

Лихорадочно натянув джинсы прямо на мокрый купальник, я помчалась по аллее, благо до нашей стройки было недалеко.

– Наташка, – кричал мне вслед Юрка, – а ты же не завтракала, возьми бутерброды!

– А, не до этого, – на бегу отмахнулась я.

На стройку я прибежала как раз во время переклички. Преподаватель посмотрел на меня косо, но все-таки поставил плюсик против моей фамилии.

Девчонки обступили меня:

– Ты откуда такая мокрая?

– Прямо из глубин Анхора.

– Девочки, подметайте второй этаж, – распорядился бригадир.

Мы решили, что подметание никуда от нас не денется, подошли к оконному проему и стали смотреть вниз. Внизу по тротуару не спеша шли люди. Я обратила внимание на парня, как две капли воды похожего на Юрку.

«Надо же»,– подумала я, – «совсем у меня от любви крышу сносит, везде он мерещится», и собралась уже отойти от окна. Но парень вдруг завернул к нам на стройку и стал что-то спрашивать у рабочих. Те стали показывать руками наверх, он поднял голову, и я увидела, что это на самом деле Юрка. Потерла глаза, видение не пропадало, наоборот вполне реальный и материальный Юрка, задрав голову, что-то высматривал.

– Юр-ка-а!, – заорала я, и высунулась из окна так, что Луизка схватила меня за край футболки.

Он увидел меня, улыбнулся и помахал рукой. Через две минуты он был уже на нашем этаже.

– На тебе бутерброды и помидоры, – протянул он мне сверток, –