– Егор? – прошептала Арина, с трепетом глядя на бродягу снизу вверх.

– Гайку давай.

– Ты должен мне помочь!

– Уже помог, – он кивнул на неподвижного Псину.

– Но…

– Гайка одноразовая. Гони и проваливай.

Девушка протянула ему блестяшку на проволоке.

– Мой отец в беде. Его зовут Спас. Знаешь такого? Должен знать. Он сказал, вернее, написал…

– Какая жалость. – Еж сунул гайку в карман и зашагал к станции, подсвечивая рельсы фонариком.

– Его укусило что-то… – беглянка пошла следом, то и дело оборачиваясь и вжимая шею в плечи.

– Психоморф, – сталкер поднял палец. – Не «что-то», а психоморф. Я их открыл – я их назвал. Проявляй уважение, юная леди.

– Папа пошел на Погост. Помоги найти его.

– Зачем? – искренне удивился Егор.

– За надобом! – не выдержала Кроха. – У тебя что, сердца нет?!

– Сердце – просто мышца, – равнодушно изрек спутник и сжал кулак. – Бум-бум. Бум-бум. Кровь вверх, кровь вниз. Малый круг, большой круг, печенка, все такое.

– Пожалуйста… – взмолилась она. – Мне больше не к кому обратиться.

– Выходит, я – твоя последняя надежда? – Еж усмехнулся.

– Что смешного?

– Ничего. Шутку вспомнил. Давай так, малая. Провожу до Алабы, чтобы по дороге клопы не съели. А там пока-пока. Договорились?

– Да будь же ты человеком!

– Если бы я был человеком, то давным-давно бы сдох. Как твой отец, например. Мог пройти мимо, но полез помогать. Итог – укус, заражение, смерть. Се ля ви.

– Я заплачу. Отдам тебе все.

– Все? – он снова хмыкнул. – У тебя есть только дурость, наивность и шило в булке. Мне это добро ни к чему.

Спутники подошли к костру. Постовые сделали вид, что рядом никого нет. Так же поступили и ребята у ворот. Только один – самый старый – посмотрел Арине в глаза и медленно покачал головой.

Еж пер сквозь толпу, как ледокол. И стар, и млад, и сталкер, и торговец старались поскорее убраться с дороги. Стоящие поодаль предпочитали не обращать на него внимания и заниматься своими делами. Судя по обрывкам тихих разговоров, выжившие не боялись его силы и буйного нрава, а скорее, жалели. Совсем дошел, с катушек съехал, бедняга, – вот что слышала Арина за спиной. Складывалось впечатление, что раньше он был совсем другим, но некое событие крепко пошатнуло парня, выбило землю у него из-под ног и прокололо несколько лишних дырок во фляге. Так ли это на самом деле, или просто злые языки развязались, спутнице еще предстояло узнать.

Как оказалось, Егор жил не в палатке, а в тесном дощатом закутке недалеко от выхода на поверхность. В месте, от которого держались подальше на всех без исключения станциях. Он захлопнул дверь перед носом Крохи, но в щель по центру легко вошла бы ладонь, и девушка прекрасно видела царящий внутри беспорядок. Хотя, возможно, кто-то назвал бы его творческим хаосом. Кто-то, такой же отмороженный, как и хозяин лачуги.

Больше всего жилище напоминало склад. На полках вдоль стен лежали разномастные штуковины – многих из них Арина не видела даже в книгах. Пластиковые коробки с экранами, выдранные невесть откуда панели, микросхемы, колесики, рычаги и прочий заумный хлам.

Стол посреди комнаты служил и верстаком, и кухонной плитой, и подставкой под грязные Ежовы сапоги. Над ним на вбитых в потолок крючьях висело нечто вроде доспеха или скафандра, но без штанин, рукавов и шлема. Из брюшины, как требуха из вспоротого живота, торчали связки проводов и шлангов. На полу вперемешку валялись отвертки, шурупы, паяльники и пустые бутылки.

Несмотря на неряшливость жилища и его постыдную схожесть с лежбищем бомжей, левый стеллаж занимала солидная библиотека. Половина книг – чисто технические, вроде «Сопромата для чайников» или «Введения в гидравлику». Корешки остальных пестрели иностранными буквами.

Однако Еж не только учился и мастерил непонятное, но и находил время на отдых. В углу пылилась толстая стопка журналов «Наука и девушки». Обложка верхнего недвусмысленно намекала – девушкам уделено куда больше внимания, чем науке.

Егор зажег самодельную свечку на грибном кексике, развалился на драном автомобильном кресле и хлебнул самогона.

– У тебя день рождения? – наугад спросила Кроха. Она знала Ежова от силы полчаса, но уже понимала, что тараканы в его черепушке могли отмечать что угодно: от выпавшего зуба до выигрыша в шахматы.

Добытчик кивнул.

– А где друзья?

Он невесело усмехнулся и глотнул пойла.

– Мертвы.

– О… – девушка скуксилась и опустила голову. – Соболезную.

– Не стоит. Я сам их убил. Вот этими вот руками.

Еж сказал это буднично, будто о погоде или о прогулке в бар. Арина навострила ушки, но так и не заметила ни капли сожаления, горечи или раскаяния. Тем не менее, она не видела в человеке за дверью хладнокровного маньяка, способного, не моргнув глазом, порешить дорогих ему людей. Почему – сама не понимала. Просто чувствовала.

– Наверное, был повод?

Парень хохотнул и подавился самогоном. Откашлявшись, мрачно произнес:

– Не ищи здесь свет, – он постучал по нагруднику. – Его там меньше, чем в разбитой лампочке.

Кроха тихо выдохнула и ткнулась лбом в шершавые доски.

– А папа говорил, ты – хороший.

– Папа врал.

– Знаешь, ко мне тоже никто не ходит в гости. Хотя я никого не убивала. Мы с тобой – одиночки.

– Ты не одиночка. Ты – дура с комплексом Электры, не умеющая налаживать социальные связи и формировать коммуникативные навыки. Тепличный подсолнух, выращенный в своем собственном розовом мирке. Принцесска в брезентовой башне, которую с детства сторожил злой дракон. Не сравнивай меня с собой.

Арина пропустила почти всю тираду, кроме комплекса Электры. Читала о нем, и потому долбанула ногой в дверь так, что чуть не сорвала с петель.

– Следи за языком, ты… ты… грубиян! Мой отец – герой, а ты… ты… – она сжала кулачки и скрипнула зубами, испугавшись собственной дерзости.

– Я? – ехидно переспросил Егор. – Кто я?

– Ты… – силы и смелость нашлись не сразу, но девушка все же высказала этому напыщенному самовлюбленному индюку всю правду. – Ты… неблагодарный поросенок!

Еж вскинул брови и обиженно протянул:

– У-у-у… Вот, значит, как. Я – поросенок. Замечательно. Великолепно! А дальше что?

Кровь обожгла щеки. Кроха надула губки и буркнула:

– Извини.

– Извиняю, – он взял нож и поставил на колени тарелку с кексиком. – А теперь проваливай. Не мешай веселиться.

– Но…