После долгих, но безуспешных поисков и нескольких неудачных примерок Виктория наконец остановила свой выбор на серых брюках и темно‑синем блейзере, под который подобрала светло‑голубую водолазку, в точности под цвет глаз. Виктория осталась довольна своим видом — строгим и сдержанно‑элегантным, — как раз то, что нужно, чтобы произвести серьезное впечатление. Примерно так Виктория представляла себе внешний вид учителя этой школы. Нагруженная пакетами, она вернулась в отель. На улицах города по‑прежнему хозяйничали снегоуборщики, припаркованные машины оставались под снегом, и повсюду высились огромные сугробы еще не вывезенного снега. Город был парализован. Но Виктория пребывала в приподнятом настроении. Еще она наденет маленькие жемчужные сережки, которые ей подарила мама. А огрехи фигуры спрячет удачно скроенный пиджак. В этом костюме она будет выглядеть молодо, профессионально и достойно.

Утром в день собеседования Виктория проснулась в волнении, у нее даже живот свело. Она вымыла и высушила феном волосы, стянула их в аккуратный хвост и перехватила темно‑синей атласной лентой. Тщательно оделась, облачилась в свой большущий пуховик и вышла на февральское солнце. Потеплело, и снег на проезжей части превратился в кашу из слякоти и льда. Надо быть начеку, вся эта жижа так и брызжет из‑под колес на прохожих. Может, поехать на такси? Но на метро, она уже знала, будет быстрее. Виктория была на месте за десять минут до назначенного времени и получила возможность увидеть толпу ребят, спешащих к первому уроку. Почти все были в джинсах, некоторые девочки — в коротких юбках и сапогах, несмотря на холодную погоду. Демонстрируя все мыслимые прически и цвет волос, они обменивались репликами и смеялись. Они были похожи на учеников любой старшей школы и ничем не выдавали свою принадлежность к высшим слоям общества. У входа стояли двое учителей, мужчина и женщина, одетые точно так же, как и ребята, — в джинсы и пуховики. На ногах у мужчины были кроссовки, у женщины — сапоги. Здесь царила радующая глаз неформальная атмосфера. У учительницы были длинные волосы, заплетенные в косу, мужчина же был брит наголо. Виктория заметила у него на затылке маленькую татуировку в виде птицы. Весело переговариваясь, дежурные педагоги проследовали в здание за последними учениками, а Виктория вошла следом, молча молясь о том, чтобы ей повезло. Ей была назначена встреча с Эриком Уокером — директором школы, после чего с ней должен был побеседовать и декан отделения английского языка. На входе Виктория назвала себя и села ждать в кресле в вестибюле. Спустя пять минут к ней вышел мужчина сорока с небольшим лет, в джинсах, черном свитере, твидовом пиджаке и туристических ботинках. Это и был директор Уокер. Он приветливо улыбнулся и пригласил ее пройти в свой кабинет, где указал на потертое кожаное кресло.

— Спасибо, что не поленились лететь в такую даль, — сказал он, пока Виктория снимала пуховик. Хорошо бы ее не сочли излишне чопорной, ведь школа оказалась намного либеральнее, чем она думала, по крайней мере — в плане требований к внешнему виду. — Я уж боялся, из‑за метели вы не прилетите, — непринужденно продолжал Уокер. — А кстати, счастливого Валентинова дня! У нас на субботу была назначена дискотека, так пришлось отменить: ребята из пригородов и из Коннектикута не смогли бы добраться. У нас процентов двадцать учеников ездят издалека. Так что дискотеку мы перенесли на следующие выходные. — Виктория заметила, что на столе перед директором лежит ее резюме, значит, он тоже подготовился к встрече. Еще там была выписка из ее зачетки, которую она тоже присылала. Виктория и сама готовилась к собеседованию и наводила об Эрике Уокере справки в Интернете: он окончил Йельский университет, а степень доктора философии получил в Гарварде. Так что это был доктор Уокер, хотя свою корреспонденцию он так не подписывал. Его заслуги впечатляли. Кроме всего прочего, он издал две книги по педагогике и руководство по поступлению в университеты и коллежди для абитуриентов. В его присутствии Виктория чувствовала себя абсолютным ничтожеством, но Уокер держался дружелюбно и сразу перешел к делу.

— Итак, Виктория, — произнес он, сидя в старинном кожаном кресле за письменным английским столом, который, как он ей сказал, перешел к нему от отца. Вся мебель в кабинете была старинная и в то же время стильная. Вдоль стен стояли книжные шкафы. — Почему вы решили стать учителем? И почему хотите работать в Нью‑Йорке? Может, лучше было бы остаться в Лос‑Анджелесе, там, по крайней мере, снег не пришлось бы разгребать, чтобы дойти до школы? — Он говорил это с улыбкой, и Виктория улыбнулась в ответ. Какой он славный! Девушке так хотелось произвести на него хорошее впечатление, но вот как? Единственным ее оружием были энтузиазм и искренность.

— Я люблю детей. С детства мечтала, когда вырасту, стать учителем. Я всегда чувствовала, что это — мое. Мне неинтересно заниматься бизнесом, продвигаться по карьерной лестнице. Хотя именно этого хотят для меня мои родители. По их мнению, сейчас очень важно вовремя сделать карьеру. А я думаю, что куда важнее изменить жизнь какого‑нибудь парня или девчонки, если, конечно, мне это когда‑нибудь удастся. — По глазам директора она видела, что ее ответ понравился. Виктория немного приободрилась. И она говорила правду.

— И вас не смущает низкая зарплата? Вы ведь будете зарабатывать меньше всех своих сверстников.

— Нет, не смущает. Мне многого и не требуется.

Директор не стал ее спрашивать, будут ли ей помогать родители, впрочем, это была ее проблема.

— Вы зарабатывали бы намного больше в государственной школе, — честно заявил он, но это Виктория и сама уже знала.

— Мне это известно. А возвращаться в Лос‑Анджелес я не хочу. Я всегда мечтала жить в Нью‑Йорке, я даже подавала документы в Нью‑Йоркский университет и в Барнард. Я чувствую, мое место здесь. А больше всего мне хочется работать именно в вашей школе.

— Почему? Богатых детей учить сложнее, чем других. Они продвинутые подростки, им многое доступно. Какие бы ни были у них оценки — а у нас и слабые ученики есть, — они все неплохо соображают и не позволят вешать себе лапшу на уши. Если учитель не знает предмета — вмиг раскусят, тогда знай держись! Самоуверенности и наглости в них больше, чем у детей из семей победнее, и преподавателям с ними нелегко. Они очень требовательны и хотят получать все только самое лучшее. На это и направлены все наши усилия. Вас не смущает, что вы будете всего на четыре‑пять лет старше своих учеников? У нас освобождается место учителя в одиннадцатом и двенадцатом классах, и еще, возможно, мы предложим вам взять десятый. Это может оказаться та еще компания, особенно в нашей школе, где многие ребята так рано взрослеют. Не забывайте, эти дети с рождения живут в весьма специфической среде, и запросы у них соответствующие. Думаете, справитесь с такими? — прямо спросил директор.

Виктория ответила без колебаний:

— Думаю, что да, доктор Уокер. Мне кажется, я справлюсь, больше того: я уверена. Только дайте мне шанс!

— Преподавательница, которую вы будете замещать, уходит всего на год. После этого ничего вам обещать не могу, даже если вы себя очень хорошо проявите. Иными словами, мы предлагаем вам не постоянную работу, а только на год. После этого будем смотреть, что у нас для вас найдется — может, кто надумает увольняться или пойдет в длительный отпуск. Так что, если вы ждете долгосрочных гарантий, лучше вам поискать другое место.