Неподалеку от этого кафе возвышается бронзовая статуя наполеоновского маршала Мишеля Нея работы скульптора Франсуа Рюда.

Решение об установке статуи на том месте, где 7 декабря 1815 года был расстрелян маршал Ней, было принято правительством 8 марта 1848 года.

20 февраля 1850 года тогдашний министр внутренних дел Франции Фердинан Барро в своем докладе президенту республики подчеркнул, что установка памятника Нею не должна «восприниматься как знак, возбуждающий общественное мнение, ее следует рассматривать как знак реабилитации, давно провозглашенной общественностью».

Официальное открытие памятника состоялось 7 декабря 1853 года в присутствии военного министра, двух сыновей отважного маршала Жозефа-Наполеона и Эдгара, а также депутации из его родного города Саарлуи, что в Лотарингии. Отсутствие самого Наполеона III явно бросалось в глаза…

* * *

Мишель Ней, сын простого бочара из Лотарингии, за короткий срок добился головокружительных успехов в военной карьере. Это был отважный полководец, творивший буквально чудеса на поле брани. Он завоевал восхищение как своих друзей, так и врагов, и его называли «храбрейшим из храбрых». Наполеон доверял ему самые трудные военные операции. В 34 года он стал маршалом Империи.

После Реставрации Ней принес клятву верности королю, а когда в Париж пришло известие о возвращении Наполеона, покинувшего остров Эльба, он пообещал, что привезет его пленником в железной клетке. Однако, собрав полки и двинувшись навстречу императору, он везде встречал бонапартистские настроения и впервые в жизни заколебался. Сомнения развеяла записка, в которой Наполеон писал:

«Я вас приму так, как принял на другой день после сражения под Москвой».

18 марта 1815 года, встретив Наполеона в Осере, Ней перешел на его сторону. «Словно плотина прорвалась, и я должен был уступить силе обстоятельств», – говорил он позже. Безусловно, свою роль сыграли в этом и солдаты, толпами переходившие на сторону любимого императора.

После поражения в сражении при Ватерлоо, в котором Ней командовал основными силами французской армии, он решил не бежать из страны, как это сделали многие, а укрылся в доме родителей жены. Там он случайно оставил на виду саблю, подаренную Наполеоном, и был узнан, а затем и арестован.

Следует отметить, что вторая Реставрация сопровождалась военными судами и смертными приговорами в отношении лиц, особо помогавших «узурпатору». Это было выполнением королевского ордонанса от 24 июля 1815 года, развязавшего в стране настоящий белый террор.

Историки Эрнест Лависс и Альфред Рамбо пишут:

«Страдания, выпавшие на долю страны, усугублялись крайними проявлениями белого террора. Так была названа жесточайшая роялистская реакция и расправа, учиненная именем короля над наиболее видными сторонниками Наполеона и защитниками революции. На юге католики массами избивали протестантов. Убивали даже генералов, пытавшихся защитить их; так случилось с маршалом Брюном в Авиньоне, с генералами Лагардом в Ниме и Рамелем в Тулузе. Реакция на юге получила характер религиозной войны».

Наиболее известной жертвой роялистов стал маршал Ней, осуждение которого должно было послужить уроком для других.

Но тут правительство Бурбонов столкнулось с препятствиями уже на стадии организации военно-полевого суда, который должен был вынести приговор «храбрейшему из храбрых». Маршалы Массена и Ожеро сказались больными. Маршал Монсей открыто отверг предложение занять пост председателя суда над своим боевым товарищем, и правительство лишило его воинского звания, подвергнув показательному трехмесячному заключению. Согласился возглавить суд лишь маршал Журдан, но и то лишь для того, чтобы тот признал себя некомпетентным и передал дело маршала Нея палате пэров.

Эрнест Лависс и Альфред Рамбо пишут:

«Ни один генерал не хотел судить этого великого полководца. Монсей отказался председательствовать в военном суде; впрочем, Ней отрицал компетенцию военного суда в этом деле и требовал передачи его в палату пэров. Палата же только и ждала случая проявить свое усердие. Ее членов подстрекали дамы из высшей аристократии, приходившие в неистовство при одной мысли о том, что Ней может быть помилован, и представители иностранных держав, стремившиеся окончательно лишить французскую армию ее руководства. “Именем Европы мы требуем, чтобы вы судили маршала Нея!” – воскликнул герцог де Ришелье, и такое вмешательство иностранцев во внутренние дела Франции никому не показалось в то время чем-то непристойным».

При рассмотрении дела в палате пэров, начавшемся 9 ноября 1815 года, генерал Бурмон заявил, что маршал Ней по собственному желанию перешел на сторону Наполеона, заранее задумав этот ход. Ней утверждал, что его поступок был неожиданным и его предопределило настроение вверенных ему войск. В ходе прений выяснилось, что сам Бурмон, изображавший себя героическим защитником дела Бурбонов, безоговорочно выполнил приказ Нея собрать войска, отлично зная, что маршал объявит им о переходе на сторону Наполеона.

Пристрастие палаты пэров было очевидным. Председательствующий Шарль-Анри Дамбре отводил вопросы, ответы на которые могли принести пользу подсудимому. Он, в частности, запретил маршалу Даву отвечать на вопрос относительно интерпретации статьи XII Конвенции о капитуляции французских войск. Если бы Даву заявил о том, что поведение Нея явно относится к числу деяний, покрываемых амнистией, которая провозглашалась в этой статье, обвинение потеряло бы всякую юридическую основу. В конце концов Ней предложил своим защитникам не отвечать на речь прокурора, так как им запретили касаться вопроса о статье XII Конвенции. В своем кратком заявлении Ней не без основания сравнил свой процесс с судом над генералом Моро при Наполеоне.

6 декабря 1815 года палата пэров большинством голосов признала Нея виновным и вынесла ему смертный приговор. Из всех пэров в числе ста шестидесяти одного нашелся только один, высказавшийся за невиновность маршала: это был молодой герцог де Бройль, лишь за девять дней до этого достигший возраста, дававшего ему право заседать в палате пэров. Сто тридцать девять голосов было подано за немедленную смертную казнь – без права обжалования приговора.

Когда Нея разбудили в камере, чтобы прочитать приговор, он сразу все понял. Он прервал длинное перечисление своих титулов, это, на его взгляд, уже не имело никакого значения.

Во время расстрела отважный Ней отказался от того, чтобы ему завязали глаза. Он заявил:

– Солдат не боится смерти.

От предложения встать на колени он тоже отказался:

– Такие, как я, не встают на колени.

Да, такие, как он, умирали стоя. Но Ней пошел еще дальше: он остановил командира расстрельного взвода и сам скомандовал солдатам: