поднялась.

– Дамы, мне пора. Не болейте.

– Спасибо, и вам того же, – попрощалась Бернингсен.

– Ну и пава, – негромко произнесла вслед Митченко Дергень, – наверняка спит и видит, чтобы стать главврачом.

– Ты ещё скажи, что она ради этого отравила Поилову, – хмуро бросила Бернингсен.

– Не иронизируй, я пытаюсь быть серьёзной.

– У тебя это плохо получается.

– Что делать.

Бернингсен одним глотком допила пиво, застегнула пальто и поднялась.

– Ладно, пошли, завтра ведь рабочий день.

– Слушай, – сказала Дергень, – а может, зайдём к Петру, узнаем, как он там побывал у следовательши?

– Можешь зайти, а меня муж дома ждёт.

– Подумаю.

– Подумай, полезно.

На перекрёстке они распрощались, завтра их ждал очередной рабочий день.

Глава 14

Вернувшись в РОВД, капитан Кораблёв запросил дополнительную сводку на фамилию «Смирнов». Его ждали ещё шесть телефонов и адресов. На пятом ему повезло; он попал на «того» Смирнова. Ливий Сергеевич не стал запираться, и на вопрос капитана, он ли был на приёме у главврача Поиловой, ответил утвердительно.

– Я к вам зайду через полчаса, – сказал капитан, довольный, что наконец нашёл нужного Смирнова.

Смирнов встретил сотрудника милиции не очень любезно.

– Надеюсь, вы ненадолго, я спешу, – буркнул он.

– Я тоже занят, – сухо ответил Кораблёв, задерживать вас долго не собираюсь, моё дело вручить повестку.

– Вручайте, – протянул руку Смирнов.

– На завтра, – предупредил капитан.

– Уж ясно, что не на сегодня.

– Какое время вам удобнее?

– С утра, с утра.

– Тогда на девять.

– Да, благодарю.

Пробежав глазами по повестке. Смирнов кивнул и сделал неопределённое движение.

– До свидания, – попрощался Кораблёв, направляясь к двери.

– Всего доброго, – с облегчением выдохнул Смирнов.

* * *

Алла Михайловна Дергень с достоинством поднялась по не слишком цивильной лестнице подъезда, в котором жил Зубриков, и плотно утопила кнопку звонка. Внутри что-то затренькало, затрещало, и раздались шаркающие шаги.

– Кто там? – поинтересовался хозяин квартиры.

– Свои, – представилась Дергень.

Зубриков отодвинул задвижку и с полунаигранным радушием пригласил гостью войти. Приняв внушительное, видавшее виды пальто, Зубриков, кряхтя, нагнулся, и вытащил из-под стоявшего рядом с вешалкой старинного кресла мягкие тапочки. Гостья с видом заштатной королевы сдала Зубрикову пальто, словно галантному гардеробщику и, плавно спикировала в кресло, элегантным движением слонихи обулась в поданные тапочки.

– Прошу в гостиную! – сделал торжественный жест рукой Зубриков.

Дергень слегка кивнула и покачиваясь, как каравелла на волнах, вплыла в комнату.

– Чай, кофе? – предложил Зубриков.

Алла Михайловна выбрала кофе.

Сев друг напротив друга, они одновременно пригубили каждый из своей чашки и, обменявшись взглядами, улыбнулись.

– Рассказывай, – весело предложил Зубриков.

– Что рассказывать-то?

– Как докатилась до жизни такой.

– Да ну тебя. Лучше ты расскажи, как побывал у следователя.

– За этим и пришла? А я уж решил, что ты разобралась в смерти Поиловой.

– Слушай, ты, Ильф и Петров, будешь ёрничать – не узнаешь свежих новостей.

– А они есть?

– А как же. Но сначала ты давай про следователя.

– Начинать?

– Валяй.

Прежде чем приступить к рассказу, Зубриков отпил ещё кофе, посмаковал ложечку сгущёнки, поёрзал в кресле, «поплевал» в потолок и, окончательно выведя Дергень из терпения, приступил к рассказу.

– Интересно, – задумчиво проговорила Алла Михайловна, когда он закончил, – весьма интересно.

Зубриков положил в рот ещё ложечку сгущёнки.

– Какое у тебя мнение об этой Ялович? – спросила Дергень, делая очередной глоток кофе.

– Неглупая женщина, но не очень приятная. Карьеристка и мещанка. Впрочем, определённо не мисс Марпл.

– Даже так? Смотрю, ты мастер навешивать ярлыки, Пётр.

– Ну мы же говорим откровенно.

– Согласна. Как думаешь, она тебя подозревает?

– Вряд ли. Во всяком случае, я этого не почувствовал.

– Ну а что она вообще думает о деле?

– Кто его знает. Ялович дама скрытная. Уверен только в одном: она предполагает, что это убийство.

– А ты?

– То же самое.

– Но почему?

– Видишь ли, когда я уходил, в кабинете оставался человек, совершенно не думавший об отправке в мир иной. Если я что-то понимаю в психологии, – добавил Пётр Петрович.

– Понятно, – кивнула медсестра. – Ну ещё какие у тебя соображения?

– Да вообще-то никаких, – замялся Зубриков.

– Давай, выкладывай.

– Скорее всего, ей подсыпали цианид в чайник, но есть кое-какие загвоздки.

– Например?

– Кто мог знать, что там будет чайник и что она будет пить чай?

– Кто-то, кто бывал в кабинете раньше.

– Возможно, ладно, пока оставим это. Сейчас мне важно придумать хоть какой-нибудь разумный мотив.

– Но ты продолжаешь настаивать на убийстве?

– Самоубийство кажется мне абсурдным.

– Зверская логика. А что касается мотива, то он мог быть любым, мы же ничего не знаем.

– Согласен, Алла.

– Скажи-ка, – вдруг встрепенулась Дергень, – а может, кто-то успел зайти и отравить её после твоего ухода? Кто-то знакомый. Например, Митченко?

– Не думаю, – покачал головой Пётр Петрович. – Во-первых, я отсутствовал не более 6–7 минут, а во-вторых… – Он остановился.

– Ну? – подтолкнула его Дергень.

– А что, пожалуй, это не так уж невероятно.

– Что я говорила! – Довольно воскликнула гостья.

– Тогда это могла быть не только Митченко, но и любой другой, – заметил Зубриков.

– Но уж точно не я, – отрезала Дергень.

– Как знать, как знать, – решил поддеть Аллу Зубриков.

– Ну ты, Холмс недоделанный!

– Кстати, есть у меня ещё кое-какие мыслишки, – посерьёзнел Зубриков. – Ялович проговорилась о каких-то деньгах.

– Что за деньги?

– Не знаю, но думаю, не было ли тут шантажа?

– Шантаж и Поилова? – фыркнула Дергень, – Не такой она была человек.

– Понимаешь, Алла, что-то было странное в этой очереди, что-то объединяло всех этих людей, есть у меня сейчас такое ощущение.

– Аура, что ли? – спросила Дергень.

– Ну хочешь, назови так. Хотя, как ты знаешь, я во все эти ауры не верю.

– Ты у нас известный материалист и атеист.

– Какой есть, таким советская власть воспитала.

– Ты же её не жалуешь.

– Одно другому не мешает.

– Да ну тебя, – раздражённо отмахнулась Дергень. – С тобой как начнёшь говорить на свободную тему, вечно в словесной шелухе увязнешь. Есть что-нибудь по существу?

– Да вроде бы всё, – подумав, ответил Пётр Петрович.

– Ну тогда я тебе расскажу о наших новостях.

И она в красках описала ему выступление Митченко на собрании поликлинического корпуса.

– Хороша ваша зам! – присвистнул Зубриков, выслушав почти что стенографический отчёт. – Прямо Диоген в юбке.

– Не Диоген, а Демосфен, – строго поправила его старшая медсестра.

– Тьфу ты, пропасть, конечно Демосфен.

– Ну так вот. Болтала она конечно хорошо, но если её назначат главной, это будет…

– Некоторая неприятность, – закончил за неё Зубриков.

– Мягко сказано, Пётр.

– Ну что ещё нового?

– Бернингсен в качестве врача посетила некоего господина Смирнова, кстати, члена той злополучной очереди.

– Ага, и что?

– Непонятный тип, по её словам.

– А он