в более или менее трезвомыслящее состояние. Она ещё раз, уже неторопливо, прокрутила в голове всё, что с ней произошло за последнюю неделю. Внезапно ей пришла в голову мысль, до этого момента совершенно её не посещавшая.

– О боже, – пробормотала она, уставившись на репродукцию Федотова, – быть не может!

Схватив телефон, она плохо слушавшимися пальцами набрала номер. Сначала ошиблась, перезвонила и снова попала не туда. Лишь на третий раз в трубке раздался знакомый голос.

– Алло, Валя, это опять я. Да всё в порядке. Послушай, я поняла, я её не видела.

– Конечно не видела, – успокоила подругу Кольцова.

– Там была не она, понимаешь? – взволнованно продолжала Ирина.

– Конечно, мёртвые ведь не ходят.

– Валя, ты, – начала было Ирина, но вдруг осеклась. Совершенно новая мысль пришла ей в голову. Это был уже совсем другой расклад. Помолчав немного, Ирина успокоилась и уже ровным тоном произнесла:

– Слушай, Валя, я тебе перезвоню.

– Да что случилось, Иришка? Давай я к тебе всё-таки приеду. Ты какая-то не такая.

– Не надо! – резко сказала Разумовская, – со мной всё в порядке, не волнуйся, я потом позвоню.

Повесив трубку, она покачала головой. То, что пришло ей в голову, абсолютно не укладывалось там. И всё же, и всё же…

Чтобы окончательно собраться с мыслями и обдумать ситуацию на свежую голову, Ирина приняла контрастный душ. Он подействовал на неё тонизирующее. Часа через полтора она уже более или менее разобралась со своим открытием.

«Возможно, я ошибаюсь, – думала она, – но если нет, тогда надо не быть дурой и извлечь из этого выгоду. Ну что ж, завтра я попробую проверить свою гипотезу».

На следующий день Ирина зашла в прокуратуру – встретиться со следователем Ялович. Тамара Викторовна была занята, и Разумовской пришлось ждать, что она терпеливо и делала в течение часа. Ялович приняла медсестру любезно, поблагодарила за визит по собственной инициативе.

– Я бы вас сама вызвала, – улыбнулась Ялович, – но вы меня опередили. Раз уж вы здесь, расскажите, чему вы были свидетелем в день смерти Поиловой.

Разумовская как она шла к Митченко, а из кабинета вышла Поилова и сказала, что Митченко занята. Тогда она вернулась к себе.

– Вы видели очередь, сидевшую к Поиловой?

– Конечно.

– Кого-нибудь из ожидавших вы знали?

– Нет, никого.

– Кто-нибудь вёл себя необычно?

– Один молодой человек нервничал, что приём задерживается, но ведь это естественно.

– А Поилова, как выглядела она?

– Как обычно. Была вежлива, доброжелательна.

– К ней хорошо относились в поликлинике?

– Да, её ценили. Мне лично она нравилась.

Ялович задала Разумовской ещё пару вопросов и отпустила.

Разумовская в свою очередь попыталась узнать как можно больше об обстоятельствах смерти Поиловой и узнать, кто сидел в тот день в очереди. Ялович не стала скрывать причину смерти Поиловой, но фамилий не назвала.

«Ну что ж, выясню в поликлинике», – подумала, уходя, Разумовская.

Узнав всё, что ей было нужно, и ещё раз взвесив все «за» и «против», она позвонила из телефона-автомата и заговорила слегка изменённым голосом.

– Я кое-что видела тогда в среду и думаю, что поняла всё правильно. Пока я ничего не сказала следователю. Думаю, пять тысяч долларов за молчание меня устроят. Подумайте, даю вам два дня, я ещё позвоню. Повесив трубку, Разумовская удовлетворённо потёрла руки, она была уверена в успехе своего предприятия.

Глава 17

Лидия Валерьевна Седельцева элегантным взмахом руки остановила проезжавшего мимо частника. Поправив соскользнувшую с плеча сумочку, она наклонилась к открывшейся дверце и назвала адрес и сумму, которую она считала нужным заплатить. Водитель, помедлив, назвал б́ольшую сумму. Седельцева улыбнулась и с непередаваемым выражением на лице доверительно сообщила:

– Я никогда не торгуюсь, – после чего захлопнула дверцу.

Однако машина не спешила отъезжать. Через несколько секунд дверца открылась снова, и водитель сказал, что согласен на предложенную клиенткой сумму. Лидия Валерьевна слегка кивнула и балетным движением опустилась на переднее сиденье. Мотор заурчал, и машина тронулась. Минут через двадцать пять она прибыла по указанному Седельцевой адресу. Ещё минут десять понадобилось Лидии Валерьевне, чтобы найти дом и квартиру, где жил Пётр Петрович Зубриков.

Когда Седельцева позвонила в дверь, хозяин открыл сразу – Лидия Валерьевна предусмотрительно договорилась о своём визите по телефону. Ей совсем не улыбалось целовать замочную скважину.

– Добрый день, госпожа прокурор, – ослепительно улыбнулся золотыми зубами Зубриков.

– Здравствуйте, месье Мегрэ или мистер Холмс? – поддержала шутливый тон Лидия Валерьевна.

– По вашему вкусу, – сказал Зубриков и галантно принял стильное пальто.

Погрев руки под горячей водой, гостья была препровождена в гостиную, где ей было указано кресло. Разместившись, она с изумлением обнаружила на сервировочном столике початую бутылку коньяка, две рюмки и пепельницу.

– От чая или кофе, я уверен, вы бы отказались, – пояснил Зубриков.

Лидия Валерьевна промолчала. Вытащив портсигар, она не спеша закурила. Зубриков сел напротив и взял в руки бутылку «Арарата». Взглядом спросив Седельцеву и получив утвердительный ответ, он разлил рубиновый напиток по рюмкам.

– За знакомство! – весело поднял он свою.

– Чин-чин, – рассмеялась гостья.

Откинув белокурую прядь со лба, она смотрела на Зубрикова цепким открытым взглядом.

«До чего же обворожительная женщина», – подумал Пётр Петрович, смакуя её глазами.

Пригубив коньяк, гостья перехватила взгляд хозяина, и её губы тронула ироничная полуулыбка.

– У вас уютная квартира, светским тоном начала разговор Седельцева, обводя взглядом комнату. – Где вы работали до пенсии?

– Младшим научным сотрудником в библиотеке академии наук. Сектор экономики и социологии.

– Должно быть, интересная профессия?

– Да, не скучная.

– Ну а чем занимаетесь на заслуженном отдыхе? – рассеянный взгляд Седельцевой остановился на репродукции Репина «Бурлаки на Волге».

– Да ничем особенно, Лидия Валерьевна. Читаю, смотрю телевизор, слушаю радио, общаюсь вот с людьми.

– Чем увлекаетесь? – Седельцева вновь пригубила из рюмки.

– Политикой, в основном, Лидия Валерьевна.

– Политикой? – взметнула брови Седельцева, – Скажите-ка. Ну и что вы думаете о нашей политике или политиках?

– Долго говорить, – вздохнул Зубриков. – Скажу, на мой взгляд, основное. Я удивляюсь, почему этого практически не говорят. А дело в следующем: у нас слишком вольно ведут себя чиновники, бюрократия. Обнаглели. Да-да, обнаглели! И что самое ужасное, их произвол воспринимается как норма. А на самом деле вся эта шайка-лейка живёт на наши деньги, на деньги налогоплательщиков. Все эти жэки, рэу, собесы и прочие чинуши на самом деле никто и ничто. Они должны тихонечко сидеть и отрабатывать свою зарплату, быть вежливыми и предупредительными, а они… да что говорить! – в сердцах махнул рукой Зубриков и залпом допил коньяк.

Лидия Валерьевна слушала эту тираду всё с той же иронической полуулыбкой. Когда Зубриков замолчал, она