Бар начал пустеть. Джоанна взглянула на часы и не поверила своим глазам: было три часа ночи. Невероятно, несколько часов промчались, словно одно мгновение!

— Пора домой.

Марк поднялся без всяких возражений и направился к выходу.

Глоток свежего воздуха вмиг отрезвил затуманенный рассудок Джоанны. Ненадолго забытая реальность вернулась со всеми своими проблемами. На обратном пути Джоанна мысленно занималась самобичеванием, она укоряла себя за то, что в такой трудный момент отношений с сыном предавалась порочным усладам и что она вовсе не восемнадцатилетняя девчонка, и ей не пристало вести себя так легкомысленно. Наконец мотоцикл подкатил к дому, и Марк прервал горестные размышления Джоанны:

— Ты меня пригласишь к себе?

Женщина не отвечала, озабоченно роясь в сумке в поисках ключей. В какое-то мгновение ей даже хотелось сказать Марку что-нибудь обидное, но чувство благодарности за то, что он подарил ей столько сладостных эмоций и позволил хоть на время забыть о проблемах с сыном и Президентом, взяло верх:

— Я тебя даже не поблагодарила за чудесные розы…

— К черту розы! Ты понимаешь или нет, что я влюбился в тебя, как мальчишка?!

Джоанна с трудом вырвалась из сильных объятий Марка и скрылась за дверью. Повернула ключ в замке, включила свет, обернулась и от неожиданности вздрогнула: возле нее, как изваяние, стоял Амет.

— Ты меня напугал. Почему не спишь?

— Звонил Президент, хотел предупредить, что Николя улетает в Бостон из аэропорта «Шарль де Голль» завтра в семь часов утра.

Джоанна посмотрела на часы: было уже четыре.

— Спасибо, Амет. Ты меня разбудишь через час?

— Я был уверен, что вы захотите попрощаться с сыном, поэтому заказал такси на 5.30. Если не возражаете, я поеду с вами.

Джоанна поднялась к себе и, не раздеваясь, завалилась на кровать. Взглянув на фотографию отца, она подумала: «Амет — это самый лучший подарок, который ты мне сделал». Усталость и перевозбуждение от пережитых событий последних дней не давали покоя, мысли громоздились в голове безобразным хаосом, воспоминания перемешались без определенной хронологии. «В чем моя ошибка? Что я делала не так?» — мучила себя вопросами Джоанна. Ответ был ясен как божий день: «Самая большая твоя ошибка заключается в том, что ты никогда не жила по-настоящему. У тебя никогда не было смелости быть собой, ты всегда была чьим-то приложением: дочь Розенбо, жена д’Орлеака, любовница Президента. В отношениях с мужчинами тебя постоянно преследовал образ отца, ты понимала, что это тебе мешает найти настоящую любовь, и все же тебе не хватало мужества поступать так, как подсказывает сердце. Проходят годы, а ты все еще остаешься дочерью. Ты не умеешь быть настоящей матерью». Не в состоянии заглушить в себе этот безжалостный внутренний голос, Джоанна поднялась с кровати и начала собираться: нужно было приложить немало усилий, чтобы скрыть следы бессонной ночи. Холодный душ, дорогие косметические средства и чашка крепкого кофе слегка освежили и взбодрили ее. Джоанна открыла окно спальни, и в комнату ворвался свежий ветерок. На улице было еще темно, но птицы, чувствуя приближение рассвета, начали несмело щебетать. Стоя у окна, Джоанна подумала, какие еще проблемы, переживания, разочарования, унижения принесет ей грядущий день?

По пути в аэропорт Джоанна вздремнула. Амет сидел рядом, погрузившись в свои размышления. Он вновь и вновь винил себя за то, что в свое время не осмеливался высказывать Этану свои взгляды на воспитание Джоанны. Он упрекал себя за то, что не отговорил отправлять маленькую дочку в колледж, ведь нельзя было отдавать ее на попечение чужим людям, вне стен родного дома. Если бы он тогда проявил должную смелость и решительность, жизнь Джоанны сложилась бы по-другому и она была бы счастлива.

Автомобиль остановился возле аэропорта. Джоанна ринулась в сектор международных вылетов, Амет еле поспевал за ней. Возле стойки регистрации выстроилось около десятка пассажиров, Николя среди них не было. Джоанна протиснулась вперед и спросила у служащей таможенного контроля:

— Простите, вы бы не могли мне сказать, синьор Николя д’Орлеак уже зарегистрировался?

Девушка, не поднимая головы, ответила:

— Мадам, станьте, пожалуйста, в очередь.

Отчаявшаяся Джоанна не нашлась что сказать. Хорошо, что в эту минуту показался Амет и движением руки подозвал ее к себе:

— Я видел Николя, он расплатился с таксистом и направляется сюда.

Действительно, через минуту появился Николя с большой спортивной сумкой на плече. Он выглядел уставшим и измученным: небритый, припухшие глаза, несвежая рубашка, которую он носил весь вчерашний день.

— Мама, что ты здесь делаешь?! — изумился молодой человек, увидев Джоанну.

С глазами, полными слез, они бросились друг к другу в объятия. Николя крепко прижимал к себе мать и сквозь слезы шептал ей на ухо:

— Прости меня, умоляю, прости меня…

Джоанна не могла говорить, ее душили слезы.

«Объявляется посадка на рейс 2411 компании „American Airlines“. Пассажиров, отправляющихся в Бостон, просим пройти к выходу 35».

11

— Куда едем? — спросил таксист, открывая Джоанне дверцу автомобиля.

— Гайд-парк, 122.

Первым делом, вернувшись домой, Амет приготовил для хозяйки завтрак, накрыл стол на террасе, принес сегодняшнюю прессу. Утро всегда ассоциировалось у Джоанны с запахом кофе и свежих газет. Но сегодня она осталась равнодушна к их сенсационным заголовкам и интригующим фотографиям, полностью поглощенная приятными переживаниями, оставшимися после встречи с сыном.

— Мадам, вы не будете против, если я включу радио? — спросил Амет.

— Только не новости, найди какую-нибудь приятную музыку.

Джоанна открыла сумочку, достала сотовый телефон. На автоответчике было одно голосовое сообщение: «Доброе утро, моя дорогая. Я надеюсь, что ты ездила в аэропорт. Как все прошло? Позвони мне». Голос Президента звучал, как всегда, покровительственно и спокойно. Джоанна ощутила прилив нежности: может, нет никакого кризиса в их отношениях, просто мелкие недоразумения? Она была так благодарна, что Президент не отвернулся от Николя в трудную минуту, а оказал ему настоящую отцовскую помощь.

Президент позвонил именно в тот миг, когда Джоанна собралась набрать его номер.

— Ну что, как дела? Ты видела Николя?

— Все было лучше, чем я могла предположить. Он был очень рад меня видеть.