«Ничто так не красит женщину, как перекись водорода!» – глядя на свою соседку, вспомнила Леся обидную Веничкину шутку, когда она решилась однажды осветлить свои, как ей показалось, непонятного цвета волосы. Она ж не знала тогда еще, что они имеют природный цвет мокрой пшеницы, Веничка ей потом об этом сказал!

Да и Зою Михайловну перекись водорода совсем не красила. Скорее даже наоборот, она ее портила до крайности! Оставалось только догадываться, как непреодолимое желание во что бы то ни стало превратиться в блондинку пробивало преграды, учиненные природой на пути черноглазой и очень смуглой брюнетке, каковой и являлась, по сути, Лесина соседка. Ярко выраженные темные усики над накрашенными розовой помадой губами, черные вразлет брови и достаточно смуглая кожа в сочетании со светло-желтыми цыплячьими волосами создавали ощущение жуткой дисгармонии, какого-то неприличия даже! Но что делать? Охота, она ж все-таки пуще неволи. А блондинка – она и в Африке блондинка, не говоря уж о знойном городе Сочи…

– Щто будете кушять? – медово улыбаясь и прищуривая и без того узкие глаза, спросил Лесин сосед.

– Ой, спасибо, нам ничего не нужно! – решительно отказалась Люда. – Мы зашли просто воды попить! Тем более дочке моей скоро спать уже пора…

– Мам, ты же обещала мороженое! – громко возмутилась Дашенька, обиженно хлопнув глазами.

– Да ты моя ка-а-расавица! – воздел руки к небу мужчина. – Сейчас и мороженое будит, и пирожное, и фрукты сладкие, и все, что хочищ!

Подозвав официантку и не слушая Людиных возражений, он сделал щедрый заказ, попросив в том числе и бутылку хорошего коньяка:

– Самого харошего пиринеси, дарагая, самого лючшего!

– Ой, как неудобно получилось! – глянув на озадаченную Люду, неловко проговорила Леся. – Мы вам помешали, наверное… Мы лучше уйдем…

– Не абижай меня, дарагая! Не абижай! Считай, что ты в доме моем сидишь, за моим столом сидишь… – снова воздел руки к небу хлебосольный южанин. – Я простой человек, я здесь сердце лечу, сердце у меня совсем плохое стало… По дому своему скучаю, по родственникам… Не абижай, слюшай! Я же от сердца, от души…

– Да, я понимаю… Спасибо, конечно… Но мы ведь с вами практически и не знакомы даже! Как вас зовут, скажите?

– Меня зовут Чары. Такое вот простое туркменское имя, – представился мужчина. – Я из Байрам-Али сюда приехал. Слышали?

– Нет, не припомню… Ну да ладно… А меня Олесей зовут. Мою знакомую зовут Людмилой, а маленькую красавицу – Дашенькой…

– Очень, очень пириятно… – снова расплылся в улыбке сосед, разливая по рюмкам в мгновение ока доставленный расторопной девушкой-официанткой коньяк.

Зоя Михайловна смотрела на всю эту суету с натянутой вежливой улыбкой. Немного даже снисходительной. Будто это она милостиво разрешала своему спутнику проявлять излишнее гостеприимство. Леся незаметно пожала под столом Людину ладонь – не тушуйся, мол, чего ты. Мы ж на этот праздник не напрашивались, этот мужик сам на нашем присутствии настоял. Теперь даже и неудобно как-то встать и уйти…

Люда глянула на нее коротко, улыбнулась чуть. Видимо, поняла все, что она ей хотела сказать. И впрямь, отчего ж человеку надо отказывать в самых светлых его душевных порывах? Грех отказывать… Ладно, что ж, гулять так гулять, если так само собой получилось!

Однако от коньяка Люда вежливо отказалась, а Леся одним глотком влила в себя ароматную пахучую жидкость, на секунду зажмурилась, ощутив легкое и приятное тепло в желудке. «А Веничка такой же коньяк любит… – промелькнула в голове грустная мысль. – А я даже и не позвонила ему, не сказала, что уезжаю! Обидится, наверное… Хотя нет, не обидится, чего уж там. Даже не заметит, что меня не было. Ну и ладно, и черт с ним, с Веничкой…»

Задумчиво жуя ломтик лимона и следя взглядом за рукой соседа, наполнявшей вновь до краев ее рюмку, спросила:

– А что означает на туркменском ваше имя, Чары? Я слышала, у вас имена редко повторяются?

– Почему редко? Нет… Чары по-туркменски значит – четвертый, – объяснил сосед. – Я четвертый ребенок в семье, вот и назвали – Чары…

– А первого ребенка как зовут? Первый, что ли? – озадаченно спросила Люда.

– Да, моего старшего брата зовут Первый, если перевести на русский…

– А других что, назвали Второй и Третий? – округлила глаза Людмила. – Ничего себе! Простенько и со вкусом… И Пятый есть, наверное?

– Да, в нашем роду у всех мужчин такие имена! – гордо произнес Чары, поднимая свою рюмку. – За вас, кырасависы!

Леся засмеялась и, поймав на себе неодобрительный взгляд Зои Михайловны, снова выпила до дна, подумав про себя: «За мои сто долларов могла бы и поласковее смотреть-то! Надулась как мышь на крупу! Успеешь, снимешь еще свою пенку с этого четвертого, не убудет от тебя!»

– Людмила, а вашей дочке спать не пора? – тут же подала голос Зоя Михайловна, по-прежнему растягивая губы в неестественной, будто приклеенной к смуглому лицу розовой улыбке. – Время-то уже совсем не детское!

– Да, Зоя Михайловна, вы, пожалуй, правы! – подняла на нее понимающие глаза Люда. – Нам действительно пора уходить…

– Какое время, слушай, где время, дорогая? Куда торопишься, а? Вон мороженое-пирожное несут, пусть ребенок сидит, пусть кушает на здоровье! – возмутился Чары.

Он снова до краев наполнил рюмки, засуетился, помогая официантке расставить на столе принесенный заказ. Леся с удовольствием впилась зубами в сочный и пахнущий острыми приправами шашлык, стараясь не смотреть в сторону Зои Михайловны, скрывающей за подчеркнутой вежливостью злобное раздражение. Посмотрев на Люду, подмигнула ей заговорщицки, подняла за тонкую ножку рюмку.

– Давайте выпьем за вас, Чары! За вашу доброту и щедрость, за отзывчивость, проявленную к женщине, попавшей в беду! Вы настоящий рыцарь, Чары! За ваше здоровье!

В голове у нее весело и бесшабашно шумело, вечер был теплым, шашлык вкусным, и даже сидящая напротив Зоя Михайловна со взбитой пошло-желтой челочкой казалась уже не такой карикатурной. Тетка как тетка, каких много. Пусть сидит, жалко, что ли. Хорошо все-таки, что она сюда приехала!

– Спасибо за угощение, Чары, но нам с Дашенькой и в самом деле уже пора! – поднимаясь из-за стола, стала прощаться Люда. Обращаясь к Лесе, быстро спросила: – Ты с нами? Или остаешься?

– Конечно, с вами! Ты что? Смерти моей хочешь? – засмеялась Леся, стараясь не смотреть в сторону надувшейся Зои Михайловны.

Быстро распрощавшись и еще раз поблагодарив доброго Чары за ужин, они вышли из кафе, медленно направились к воротам санатория.

– Да, Леська, нажила ты себе врага в лице своей соседки! – тихо засмеялась Люда. – Не простит она тебе вмешательства в свою личную жизнь! Ей, понимаешь ли, в ее крайних обстоятельствах мужика охмурять надо, а тут ты под ногами путаешься, все карты мешаешь!

– А чего я ей мешаю-то? Пусть охмуряет на здоровье! Я ж, наоборот, рада…