Водяному, — ты лучше реки так направь, чтобы путь вражине преградить!

— Дак… а людишки что подумают? — почесал голову Воднейшество.

— А нам дело есть, чего они решат?

— Решат, боги бунтуют, а это просто нечисть силой мерится. Кстати, богов звать будем?

— Ну их.

— Ну их!

— Ну их на их…

— Ясно, мне, не зовём, глупость, братцы, сказал, — Горян извинился.

Тут двери распахнулись, и вошла она, не богиня, но кто ж посмеет в красоте её божественной усомниться? Она того сразу и заберёт с собой.

— Мальчики, а вы что здесь все собрались?

— Приветствую, Мара! — это я.

— Почтение моё! — это Водяной.

— Неужели глаза мои видят такую красоту воочию? — это, конечно, Горян.

— Алёшенька, а что это у тебя столько народу собралось? — это жена чужая ко мне подозрительно ласково.

— Совещание у нас, Мара.

— А я, что же, детский плач слышу? — прислушалась она.

— Это у Алёши нашего девица завелась, — объяснил Горян.

— Как так? — Мара брови вскинула.

— Алешенька, как хочешь, а армию соседа Лешего надо себе присваивать, — Горыныч снова ко мне развернулся. — Делай что угодно, но чтоб к началу битвы все Лешаки под твоим началом были!

— Это те Лешаки, с которыми я как несколько лет рублюсь? — не верю я, что пойдут ко мне.

— Они самые, Алёшенька! Тянуть больше нечего, надо чтоб были твои.

— Да кто та девица? — Мара о себе напомнила. — Чуть-чуть нашего Алёшеньку соблазнить не успела я, — и взгляд свой с поволокой на меня перевела. — Теперь, Лешенька, стало быть, твоё сердце занято?

— А ничего, что я, муж твой законный, тут же сижу? — вскипел Кощей.

— О! муж! Приветствую, тебя я сразу не заметила.

— Мара, душенька моя ненаглядная! Предложение к тебе есть интересное! — Горян внимание на себя переключил.

— Какое, Горянушка?

— Как ты на то смотришь, чтоб сбросить тебя в яму огненную к вурдалакам поганым да нечисти разной, да к иноземным харям и марям и их полубожкам кровожадным?

Она подбородок потёрла, подумала. Кивнула Горынычу.

— Предложение мне твоё нравится!

— Ты косу взяла?

— Всегда я с косой. А вот доспех бы мне прихватить.

— Только не как обычно, — муж её снова голос подал. — Вернуться надо к самой жаре.

— Такое веселье не пропущу. А тебе б головы не сносить, если б меня не позвал.

— Поцеловать тебя можно на прощанье, красавица? — Горян к Маре подошёл и в руки её ручки взял.

— А поцелуй, Горянушка!

— А ничего что муж здесь? — Кощей всё не унимается.

— Ах да, тут же муж, — Мара усмехается. — Ну Горянушке то можно?

Она вытянула губы, поцеловав рядом с губами Горяна воздух, улыбнулась и отошла.

— Не начинайте без меня, мальчики, я за доспехом и сразу обратно. Ступу брать?

— Бери, на ней тебя и запустим.

— Лешеньку могу взять с собой в подмогу? Доспехи тяжелы, как красной девице их таскать?

— Лешенька к лесу привязан, не может помочь, — Кощей напомнил.

— Ты, Кощейка, ни себе, ни людям.

— Зря я на ней женился, что ли?

Мара сделала вид, что не слушает.

— Ой, жалко… Ну сама принесу!

— Так я могу помочь! — Воднейшество встал. И так на него Кощей посмотрел, что Водяной быстро назад на стул свалился. — С другой стороны, спина у меня! Староват я уже доспехи таскать за красными девицами!

Мара ушла, мы вернулись к обсуждению.

— Так я что говорю, я захожу с этой стороны и огнём их, нечисть поганую, огнём!

Кощей разошёлся.

— Они нечисть поганая, а мы тогда кто? — Горян вопрос задает, посмеиваясь.

— А мы нечисть их во сто крат поганее, не мешай их и нас!

— Хорошо, Кощеюшка, как скажешь. Чай я не жена твоя, перечить тебе не буду.

Откуда они все взялись в моем доме и с чего всё началось? А дело было так…

Глава 16. Кощей

Гостята ушла, я остался в доме с Кощеем. Первым делом, зайдя, он спросил:

— Чем это так вкусно пахнет? Никак снедью!

Я ещё сам не был в доме, поэтому тоже удивился. Не привык ещё, и хорошо. А то пришлось бы отвыкать.

— Селянка приготовила, которая только что ушла, — объяснил я. — Обедать будешь?

— Не откажусь, — Кошей прошёл в дом.

— Ты, Кощейка, пламя своё потуши, — я похлопал его лапами по плечам. — Спалишь мне всё.

— Только перекидываться не заставляй, лениво мне.

— И сам не буду, и тебя не заставлю.

Однако оказалось, что звериными руками мохнатыми да с когтями длинными неудобно эту хитрую снедь из котелка доставать да по тарелкам раскладывать.

— Наверное, Кощей, я перекинусь всё же, — я начал шкуру стаскивать.

— А ты что делаешь, друг Алёшенька? — Кощей только что сидел, сияя гладким черепом, а вот он уже облик принял человеческий.

— Ты это как так быстро? — я его спросил, за стол присаживаясь.

— А я и вижу, что ты до сих пор так не умеешь, — Кощей меня по плечу похлопал. — Ты для обращения что делаешь?

— Снимаю шкуру или надеваю. Или переодеваю на другую сторону.

— Это если в зверя? В волка там или в медведя? Или в кого-ты там перекидываешься?

— И в зверя, и в Лешего. В зверя лучше со шкурой, в Лешего и так выйдет, если что-то переодеть с руки на руку или с правильной стороны наизнанку.

— А вот когда я нападал на тебя не так давно — летел сверху, ты удар принял в теле человечьем.

— Ну так и что?

— Так я тебя убить мог. Негоже так. Надо ещё до удара перекинуться.

— Я позже перекинулся.

— Переодевал чего?

— Да нет.

— Вот и я не заметил, — он постучал себя кулаком по макушке. — Это всё в голове, Алёша. Всё в голове. Ты ещё только подумал, а уже раз — и принял форму нужную. Это должно от осознания идти, а не от какого-то действия.

— Мы, нечисть лесная, вообще-то сильно к ритуалам привязаны, — не согласился я. — Например мне надо что-то наизнанку надеть, а то покоя мне не будет. Или за помощь свою службу стребовать, должок взять — тоже обязательно.

— Надо учиться одной мыслью облик менять. Раз — и я Кощей, — он как сидел за столом, держал в руке ложку, так и на том же месте остался сидеть — только уже тварью горящей, из костей одних состоящей.

— Говорю же, дом мне не спали, — я снова сбил с его плечей пламя. Кощей тут же стал человеком.

— Быстро, — оценил я.

— И ты так можешь. Ну-ка, если проще тебе, попробуй плечами вперед повести, одновременно то, что надо, в голове держи, — Кощей прикоснулся к