– В общем, у меня будет ребёнок. Я не знала, как тебе сказать, боялась, что обидишься или… Ксюш, я хочу, чтобы ты запомнила то, что сейчас услышишь. Я никогда не разлюблю тебя, никогда не причиню тебе боль. Никогда и ни за что ты не почувствуешь себя чужой и…

И замолчала, поймав взгляд её прищуренных глаз. Такой пронизывающий, внимательный. И этому её тоже Рус научил.

– Врёшь ведь, – заключила мелкая с неким осуждением.

– Что? Почему вру?

– Да потому что у тебя нет живота. А у всех беременных, я знаю, большой живот! Вот такой! – она выпятила вперёд живот и нарисовала руками в воздухе дугу. – Вот! А у тебя нет такого. А ещё говорила, что врать нехорошо.

Я улыбнулась, насилу сдерживаясь, чтобы не прыснуть истерическим смехом.

– Живот не сразу появляется. Через несколько месяцев.

– Да? И что, у тебя будет такой же большой?

– Будет, конечно. Просто малыш ещё очень крошечный и его не видно. Но он будет расти у меня в животе и тогда…

– А-а-а-а, – протянула задумчиво, снова задумалась. – Это будет мальчик или девочка? Давай лучше девочка? А то мальчик не будет со мной играть в куклы. Да и вообще, мальчишки противные до ужаса.

Я всё же засмеялась.

– Мы не можем выбирать. Кто родится, тот и будет. Мальчики тоже, кстати, очень милые. Ты его когда впервые увидишь, сразу влюбишься. Как я в тебя когда-то, – и его, моё маленькое, сладенькое счастье я уже люблю. Так сильно, что коленки подгибаются и в дрожь бросает. – Ну и пока малыш подрастёт до игрушек, у тебя уже будут другие интересы.

– Ну, тогда классно, – мелкая неуверенно улыбнулась. – У меня будет братик или сестричка. Классно же! – заулыбалась уже шире, а я медленно выдохнула. Фу-ух…

– Классно. Только это не братик и не сестричка. Он или она будет тебе племяшкой. Тётей станешь, Ксюх.

Сестра открыла рот, захлопала длинными тёмными ресничками.

– Да ты что-о-о? Я буду тётей! Уррра! Урра! – запрыгала, подняв руки вверх, а меня вдруг содрали с лавочки и прижали спиной к твёрдой груди.

– А чего это мы тут так радуемся, а?

Рустам…

Я затаила дыхание, чтобы не выдать нереального волнения, но сердце так неистово заколотилось в груди, что аж голова закружилась.

– Рус…

– Скучала? – развернул меня к себе, склонился к губам. – Бля, сам не знаю, как выдержал целую неделю без тебя, – впился жадным ртом в мои губы и я невольно застонала, тут же забыв о предстоящем разговоре.

– Уррра! Рус приехал! – завизжала на весь парк Ксюша и бросилась к нам.

– Ага. Приехал и домой. Ищу вас, ищу, а вас нет нигде, – подхватил мелочь на руки, чмокнул в румяную щёку. Врёт, конечно. За нами всё время таскаются два шкафа, отдалённо напоминающие людей. Охраняют. На все мои попытки возмутиться, Таиров отвечает коротким «Я всё сказал!»

– Как прошла поездка? Всё решил насчёт переезда? – спрашиваю тихо, на самом деле думая совсем о другом. Как ему сказать? Будет ли он рад? Или нет? Вдруг скажет, что не хочет пока детей и Ксюхи нам предостаточно?

Тут же себя упрекаю в глупости. Сама же ждала этого момента. Так хотела увидеть его реакцию, а теперь боюсь… Как настоящая трусиха. Конечно же он будет рад! Это же мой Рус. Он же так хотел семью.

А я… Я не задумывалась об этом. Гнала от себя подобные мысли потому что всегда знала, нам не быть вместе. Изначально я лгала ему, предавала. Пользовалась тем, насколько он сильно любит меня. А потом… Потом, когда пришло осознание, что он именно тот, без кого не смыслю своей жизни, я поняла, что не смогу признаться во лжи. Не смогу выдержать его разочарования во мне. Я не боялась физической расправы, нет, хотя и знала, что Рустам будет зол. Я боялась превратиться в его глазах в тварь, бессовестную шлюху и предательницу. Ту, кем и была на самом деле. Вот чего я боялась.

От боли я горела страшным пламенем в своём личном аду каждый день. Каждый час и каждую минуту с тех самых пор, как отказала ему в ресторане. Тогда я не выдержала его взгляда и трусливо сбежала. И похоронила в себе все мечты когда-нибудь быть вместе. Я выла по ночам, орала в подушку и корчилась в агонии, а на утро снова улыбалась Ксюше и врала, что Рустам уехал по делам и вернётся не скоро. Я и себе пыталась врать, да не получалось. И втайне, где-то в последнем, неистлевшем закоулочке сердца надеялась, что он не забудет обо мне.

Я презирала и ненавидела себя за трусость, за своё проклятое враньё. За то, что не смогла вовремя остановить этот снежный ком лжи и предательства. Я заточила свою душу в камень и ежедневно иссыхала изнутри в ожидании чуда. Мечтала, как однажды проснусь и увижу рядом Рустама. Прижмусь к его груди и расскажу, какой жуткий сон мне приснился. А он своей сильной рукой разгонит страшное марево и скажет, что я не избавлюсь от него никогда. Даже если сильно захочу.

Увидев Рустама таким, каким я никогда не захотела бы его видеть, я испугалась. И поняла, как сильно провинилась перед ним. Как же больно было наблюдать того израненного, как дикий зверь, Руса. Моего Руса, моего любимого, моего родного. Я видела в его глазах ярость, которую не погасить объятиями и поцелуями. Даже сексом не погасить. Горели души. Полыхали. И мы погибали, убивая друг друга.

Я убивала его своим предательством, а он меня Ксюшей, моей единственной родной кровиночкой. Мы делали больно друг другу, при этом агонизируя от того, как разрывались собственные сердца.

В тот момент, когда он вложил в мою руку пистолет, ледяная рукоять которого прожгла мне кожу, казалось, аж до мяса, я поняла. У нас всё напополам. Всё на двоих и всего поровну. Мы любовь друг друга и погибель. Мы крылья друг друга и падение в пучину ада.

«– Давай, Аня. Давай, девочка. Не тяни. Покончи с этим.

Его глаза были закрыты и лишь хриплое дыхание срывалось с губ. С губ, которые умеют дарить как наслаждение, так и боль. С губ, о которых мечтала столько долгих, бессонных ночей. А как я хотела коснуться его лица. Как раньше. Зарыться пальцами в грубую, колючую щетину и ощутить тепло его кожи, что током по венам и прямо в сердце.

Как же я хотела всё вернуть назад. День нашей встречи, когда я, перепробовав все известные мне способы знакомства и не получив никакого результата (он банально меня не замечал, всё время думая о чём-то своём и проходя мимо. На парковке, в дорогущем супермаркете, в который я добровольно никогда бы не зашла, просто на улице), от отчаяния бросилась ему под колёса. Хотела вернуть то время, когда он беззаботно спал в моей кровати, будучи уверенным во мне и моей любви, а я шарила в его карманах на предмет доказательств, которые должны были помочь мне сдать его Сашке. Или хотя бы тот день, когда я отказалась выйти за него замуж и сбежала… Хоть что-нибудь верните мне!

Я вспомнила его урок, когда он, чуть подвыпив, рассказывал мне, как пользоваться оружием и вернула предохранитель на место. Мне казалось, это должно быть тихо, но щелчок прозвучал в тишине подобно выстрелу. Вздрогнули руки – его и мои. И снова тишина. Такая тяжёлая, такая сильная, что горло сдавило стальными тисками.