Если не брать в расчет ее собственного сына, Надя, казалось, страдает от эмоциональной недостаточности. Клэр приложила руку к виску — там отчаянно пульсировала жилка. Ей стало ужасно жалко себя. Тина стрекотала поодаль, более-менее привычная к семейным коллизиям.

Жалкая роль! Клэр все больше злилась на себя. Этот ее дурацкий, лихорадочный, необдуманный поцелуй на пляже, непрошеный интерес Дэвида к ней, странное, скрытое недоброжелательство Нади — от всего этого она готова была разрыдаться. Одно очевидно — ей надо быть очень осторожной, чтобы не восстановить против себя Надю.

Дядя Брок! Клэр чуть было не произнесла имя вслух. Тинин дядя Брок! Нравится ей или нет, она должна признать, что что-то в его личности, помимо его яркой физической ауры — а он был мужчина до мозга костей, — невольно притягивало ее. Мысль эта покоробила ее, в ней вспыхнул гнев. Что за безумная идея — будто кто-то, по своему желанию, может владеть вами, затягивать вас в свое поле притяжения?

Тина уловила ее невольный трепет и объявила в стиле дяди Брока:

— Ни малейшего сомнения, у вас что-то на душе. Вы не слышали ни одного моего слова!

— Разумеется, слышала! — запротестовала Клэр, умеряя чувства. — Ты говорила: «Как хорошо, что не надо петь (в качестве платы) за ужин!»

— Да, — продолжала Тина с благодарностью, — потому что дядя Брок говорит, у меня нет слуха, можете себе представить? Ну да ничего.

Клэр выдавила смешок. Тина и вправду страдала.

Немного спустя, устроив Тину, Клэр приняла пару таблеток аспирина и прилегла ненадолго. Самое лучшее, если она сумеет в последующие дни избегать Адама. Это будет трудно, но опыт подсказывал, что следует избегать ненужного риска.

Вечером за обедом Дэвид вдруг оживился у них на глазах. Манера скрытно вести себя, наследие творческого воображения, почти не была заметна. Более, чем когда-либо, Клэр чувствовала на себе его взгляд. Она вертела бокал вина, не желая его вновь наполнять, голова у нее шла кругом и без того. В мерцающем пламени свечей, среди цветов, в шелковом платье тонов индиго и янтаря, с низким вырезом, она выглядела соблазнительно-эфемерно.

В это время Дэвид, почти не притронувшись к еде, с пятнами на скулах обратился к своему шурину:

— Впервые за долгое время я чувствую, что действительно нащупал что-то верное.

— Очень рад слышать, — твердо отвечал Адам и подлил Дэвиду вина. — Мы можем взглянуть?

— Ну разумеется. Сразу после обеда. Думаю, Клэр, вам понравится! — Дэвид улыбнулся почти умоляюще.

Она увидела этот напряженный взгляд, легонько коснулась его руки и ответила в своей мягкой манере:

— Я в этом уверена, Дэвид. — Судорога спала у него с лица, и он накрыл ее руку своей. Его реакция была безошибочна.

— Я думал о слиянии старой и новой техники, — заговорил он поспешно и решительно. — Центральная фигура на переднем плане, на заднем — переливающиеся краски острова. Бездонная синева моря… и небо. Притягательность портрета будет в его контрастах — трепетный, откровенный фон и ваша хрупкая чистая серебристая красота. Меня заворожила эта просвечивающая, как бы сияющая кожа. Я очень озабочен, как обработать поверхность, мне словно бросили вызов. — Все его жесты и поза свидетельствовали о том, что художник вырвался из затворничества со всем своим правом на свободу выражения.

Взгляд Клэр поневоле скользил по лицу Адама, но его веки были опущены. Ее собственное лицо было во власти некоего внутреннего томного замешательства под влиянием физической усталости, выпитого вина и искренней экзальтации Дэвида.

Толкуя о разных деталях, Дэвид очень оживился. Время от времени Адам вставлял здравое замечание с никогда не покидающей его учтивостью, хотя Клэр чувствовала, что его интерес менее жгуч. Принесли и унесли десерт, а Дэвид все говорил с нескончаемым энтузиазмом. У Клэр закралось нехорошее подозрение, не нашел ли он отдушины в искусственных стимуляторах, но Адам, знавший его лучше, не видел ничего противоестественного в этом чудесном выходе из зажатой безжизненности.

Глаза Нади не отрывались от сына, она прислушивалась к каждому его слову. Клэр незаметно подсматривала за ней и мысленно представляла ее в молодости, вдову с ребенком на руках. Во взгляде Нади в этот момент было что-то фанатическое, ее словно преследовали видения славы ее сына. В некотором отношении Надя, видно, была не вполне нормальной, но Клэр постаралась отогнать эту мысль. Нельзя себе этого позволить. Чужая душа — потемки. Ей хватит своих проблем.

Для всякого художника естественно увлекаться объектом своего творчества. В этом нет ничего личностного, по крайней мере, она на это надеялась. Дурацкая фраза вдруг возникла и завертелась у нее в голове. Дэвид, как шелковичный червь, вышел из своего кокона!

— Не поделитесь ли с нами вашими мыслями? — прервал Адам ее мечтания.

Она заставила себя ответить по возможности беспечно:

— Просто я подумала, как хорошо видеть Дэвида в таком приподнятом настроении!

В первый раз за день Надя позволила себе улыбнуться.

— Вы хорошая девушка, Клэр, — высказалась она с убежденностью, — сейчас я это почувствовала как никогда!

Адам сохранял свой загадочно-нагловатый тон.

— Надежды возрастают! — заявил он необдуманно.

К счастью, вошел Сэмми с кофе и ликерами, и они переместились в мастерскую посмотреть на наброски к портрету. Адам закурил сигарету, пуская кольца дыма. Потом он взялся за первый из рисунков.

— Бодисатва Куан Инь! — объявил он коротко и непонятно.

Надя, видимо, была солидарна с Клэр, она посмотрела на него с подозрительным удивлением.

— В самом деле, Брок, у вас это всякий раз — странные замечания с невозмутимым видом. Что, ради Христа, это значит?

Дэвид только усмехнулся:

— Ты всегда был очень восприимчив, Брок. Ты не находишь тут фальшь?

Клэр в его голосе послышалась легкая неуверенность.

Адам выпустил дым из ноздрей. В этот миг он был похож на жестокого тирана, способного потребовать любую жертву. Клэр затаила дыхание… лишь бы он не оскорбил Дэвида, не разрушил его зарождавшуюся волю.

— Вовсе нет! Здесь есть воображение, нежность, поэзия, сострадание. Делает честь художнику. Поистине прекрасно.

— Славу Богу! — Дэвид перевел дух. Брок улыбнулся ему совершенно обезоруживающей, очаровательной улыбкой.

— Давненько ты не делал ничего подобного. — Он предложил шурину сигарету, и Дэвид с удовольствием закурил.

Клэр переводила взгляд с одного на другого, казалось, оба забыли о ней, погрузившись в прошлое.

— Могу я узнать, о чем это вы?

— Войди же, прекрасная дева, ничего не знающая! — Адам грациозно склонился перед ней.

— Простите?

— Полагаю, у вас есть право знать, — сказал он беззаботно. — Пойдемте.