в подозреваемых, но и от свидетельских обязанностей практически уже освободили. Она сказала, что Ксения Петровна совершенно спокойно может продолжать жить на даче в Горелово сколько угодно, ну, по крайней мере до Нового года совершенно бесплатно, а, если ей совестно жить бесплатно, то может заплатить за месяц за отопление, воду и электричество. Пообещав на днях навестить Ксению в ее загородном уединении и показать свою статью о семейных отношениях, судьбой которой из вежливости поинтересовалась Ксения, Людмила откланялась, а Ксения направилась наконец в библиотеку, продолжать свои мирные бдения над журналами позапрошлого века, так неожиданно прерванные бурными событиями в детективном жанре, который Ксения любила, но, как оказалось, только вприглядку, а не в прикуску.

Несколько следующих дней прошло вполне мирно и даже скучновато. Каждый вечер возвращаясь на электричке в Горелово, Ксения думала о том, что в один прекрасный день ей надо бы добраться до конечного пункта назначения поезда — Гатчины, где она была последний раз чуть ли не четверть века назад. С тех пор, как ей говорили, и дворец и парк заметно похорошели. Погода правда не располагала к экскурсиям на свежем воздухе, но когда еще предоставится возможность…

Во вторник, позанимавшись с утра за компьютером и перекусив, Ксения Петровна направилась на станцию, и села на поезд, уходящий с другой, чем обычно, платформы. Добравшись до Гатчинского дворца, она с удовольствием сняла и повесила на крючок в пустом гардеробе промокший от мокрого снега пуховик, и долго бродила по залам дворца в блаженном одиночестве, только пару раз набредя на чем-то похожих на нее немолодых посетительниц — любительниц исторической старины. В гардероб она спустилась уже в сумерках. Ее пуховик одиноко висел на вешалке: пенсионерок, которые обычно подают пальто посетителям в таких музеях, не было видно. Наверное, отправили в неоплачиваемый отпуск в несезон, соблюдая режим экономии. Надев пальто, Ксения подумала, что от волнений последних дней она, судя по всему, немного похудела. Оно, конечно, и неплохо, но вообще постоянный стресс и сидение за компьютером — не лучший образ жизни. Надо заставлять себя побольше гулять на воздухе! Понукаемая такими «зожными» мыслями, Ксения Петровна, несмотря на сумерки и сыплющейся с неба снежок, отправилась гулять по гатчинскому парку. Но довольно быстро совсем стемнело, и Ксения решила направиться к электричке. Засунув руку в карман пальто, чтобы проверить там ли билет на поезд, она вместо билета обнаружила в кармане красную книжечку с гербом — пенсионное удостоверение старого образца. Подойдя к фонарю, Ксения раскрыла книжечку и прочитала имя владелицы: Владлена Семенова Симбирцева. Тут Ксения Петровна поняла, почему пуховик показался ей немного просторным. Дело совсем не в похудении, а в том, что она надела чужое пальто. Вернее, женщина — вот эта самая Владлена Семеновна — одела ее пуховик, а свой, точно такой же, синего цвета и размера примерно того же, оставила на вешалке в гардеробе. Ксения Петровна поспешила к дворцу, который, согласно расписанию, вот-вот должен был закрыться. Однако возле входа в здание толпилась небольшая кучка народу и среди них долговязый человек в форме полицейского. Господи, что опять случилось-то? — подумала Ксения. В последнее время она притягивает полицейских так, как будто специально намагничена. Подойдя поближе, Ксения с удивлением услышала собственную фамилию, которую кричал в мобильник долговязый полицейский. Да, Морозова Ксения Петровна. Упала с Горбатого моста, да. Расшиблась насмерть. Ксения почувствовала, как ноги ее ослабли, она тихо вскрикнула и, к своему стыду, начала оседать на мокрую землю. Стоящий рядом мужчина подхватил ее, не дав упасть. Вам плохо, женщина? — спросил он. Ксения открывала рот, как рыба на суше, и не с первого раза пролепетала: «Это я Ксения Петровна Морозова, живая». Полицейский, не расслышав ее бормотания, стал удаляться, но поддержавший ее мужчина, крикнул ему в спину: «Погодите, тут женщина что-то вам сказать хочет». Полицейский развернулся и подошел к Ксении.

— Вы сказали, что какая-то Ксения Морозова упала с моста,

— Да. упала неудачно, головой на камни нырнула, непонятно как. А Вы что, знали ее?

— Это я, Морозова Ксения Петровна, — выдохнула Ксения

— То есть как вы? — полицейский был в явном замешательстве.

— Так я, вот мой паспорт, — Ксения достала из сумки документ и протянула долговязому. Тот внимательно поизучал паспорт, потом долго разглядывал Ксению и снова паспорт.

— А та, что с моста упала кто тогда, — спросил он неизвестно у кого.

— Это, наверное, Владлена Симбирцева, вот пенсионное удостоверение. Мы с ней, судя по всему, перепутали наши пуховики в гардеробе. Я только недавно это поняла, когда нашла в кармане вот это.

— Да, дела, — протянул полицейский, которого хотелось назвать дядя Степа-милиционер. — А пальто у вас одинаковые и шапки, да и лица вроде похожи, хотя в темноте не разглядишь. И в кармане у нее был читательский билет на имя Морозовой, потому и решили, что она Морозова и есть. Придется Вам, гражданка Морозова пройти со мной в отделение полиции.

Ксения поплелась за дядей Степой, успев подумать, что в последние дни она таскается в отделения полиции, как на работу.

Уже почти с заученностью автомата ответив на вопросы в полиции и подписав протокол, Ксения поехала с дядей Степой в больничный морг, откуда вынесли ее пуховик, грязный и мокрый, снятый с несчастной Владлены, в темноте неудачно упавшей с Горбатого моста.

Долговязый полицейский, которого звали не Степаном, а Сергеем Александровичем, довез ее до станции и посадил в электричку. Ксения положила грязный пуховик рядом с собой на сидение и еле сдерживалась, чтоб не заплакать, вернее, не заскулить. Сквозь грязное стекло и набегающие слезы она смотрела на перрон и ей показалось, что там кто-то опять идет, не размахивая руками, как герой давнего времени Григорий Александрович Печорин.

Глава шестнадцатая

Добравшись до дачи, Ксения битый час застирывала пятна и разводы на пуховике, прилаживала его сушиться и потом, дождавшись, когда газовая колонка нагреет воду, долго стояла под душем. Улегшись в кровать и накрывшись поверх одеяла еще и покрывалом, она стала вспоминать всю череду своих приключений: то чуть машина ее не сбила, то рядом с ней Маргарита концы отдала, то в ванной обнаружился убитый наркоман Серега, то дама в ее пуховике упала с моста башкой вниз. Что-то многовато будет. Неужели это мне одной?

Если бы дело происходило на страницах романа любимой ею Агаты Кристи, то вся эта катавасия означала бы одно — на нее идет охота. Тогда бы, в романе Кристи, и Маргарита с Владленой были отправлены на тот свет по ошибке, вместо нее,