легко выявляется при внимательном сопоставлении: их с историческими сведениями. Оставим пока в стороне первое рассуждение Каграманяна и попытаемся разобраться, насколько исторически обосновано утверждение о временном несоответствии периодов выступления на арену Абрама и Беглара. О Бегларе осталось ничтожно малое количество сведений. Однако, к счастью, и этого вполне достаточно, чтобы приблизительно очертить период его правления. Так, известно, что в начале века его сын Исахан имел взрослых сыновей. Это становится понятным из текста, приводимой М. Бархударяном купчей, найденной им. в селе Талищ. В ней говорится о том, что некие Ахназар и Пахрат продают свой сад сыну мелика Исахана Огану и брату последнего – Беглару. То, что упомянутый Исахан есть сын мелика Беглара, сомневаться не приходится. Одна из цитируемых К. Каграманяном эпитафий сообщает следующее: “Это могила Исай-хан-ага, который был сыном мелика Пеклара, год 1200 (1751)’’. В пользу тождественности этого Исайханага с упомянутым Бархударяном меликом Исаханом говорят наличие у последнего титула мелика и сына по имени Беглар. Упоминание Исахана с титулом мелика в 1701 году может подтолкнуть к мысли, что к этому времени Беглар был уже мертв. Однако, как увидим чуть позже, Исахан, как и его брат Тамраз, носили титул мелика еще при жизни своего отца. Это обстоятельство идет вразрез с традицией передачи меликской власти от отца к сыну. Безусловно, упоминание Исахана с титулом мелика при жизни его отца есть некоторое преувеличение и восхваление его возможностей. Однако нас в данной ситуации занимает другое: упоминание сыновей Беглара с титулом мелика при его жизни указывает по крайней мере на то, что к моменту появления этих свидетельств Беглар был правителем в Гюлистане.

То, что во время составления вышеназванной купчей (1701 г.) мелик Беглар еще здравствовал, подтверждает приводимая Е. Лалаяном эпитафия с его могильной плиты: "Это могила мелика Баклара 1169 (1720)".

Итак, Беглар, известный как правитель Гюлистана по крайней мере с 1701 года, оставался таковым вплоть до 1720 года. Иными словами, есть достаточное основание утверждать, что правление Беглара охватывает по меньшей мере двадцатилетие, предшествовавшее времени расцвета воинского таланта Абрама Юзбаши. К началу зарождения своей славы (1720-е годы) Абрам подошел безусловно не юнцом, следовательно, в определенный момент своей сознательной жизни он был современником мелика Беглара. Иными словами, Абрам и Беглар были людьми одной эпохи. И с этой точки зрения соприкосновение их интересов вполне могло иметь место.

Что касается рассуждения Каграманяна относительно невозможности захвата владений Абрама Юзбаши кем бы то ни было из-за безусловного могущества и авторитета первого, то тут надо учитывать следующее: действительно, Абрам был видной личностью, своими действиями сумевшей завоевать себе славу и уважение. Однако все это было добыто им после 1720 года. О наличии у Абрама каких-либо особых возможностей до этого времени ничего не известно. Таким образом, если столкновение между Абрамом и Бегларом имело место, то было это в период до возникновения могущества Абрама. Как видим, и здесь ничего противоречащего преданиям нет.

Итак, отрицание Каграманяном факта захвата Бегларом владений Абрама, на наш взгляд, весьма уместно, однако доводы, приведенные им, при этом кажутся нам неприемлемыми, что и мы пытались показать выше. На чем же основана наша солидарность с Каграманяном? Несоответствие этой части преданий с исторической действительностью, с нашей точки зрения, проявляется при сопоставлении ее с некоторыми косвенными историческими фактами. Например, как уже было сказано, Абрам Юзбаши прославил свое имя в национально-освободительных войнах 1720-х годов. Именно тогда Абрам вместе с потомками Беглара и в тесном сотрудничестве с ними вел активную борьбу против османских завоевателей, заполонивших Закавказье. Очевидно, что этого не могло бы произойти, будь сведения, содержащиеся в преданиях, соответствующими действительности. Через несколько лет после смерти Беглара Абрам не мог сотрудничать с его сыном – меликом Тамразом— своим кровным врагом, по определению. Другой факт: меликства в указанный период были уже сложившимися институтами и, следовательно, Абрам, будь он действительно правителем края, должен был бы носить титула мелика однако ни Абрам, ни его сын в исторических свидетельствах, в том числе и в уже приведенной нами строительной надписи дворца в Гюлистане, не упоминаются с титулами "мелик" или хотя бы "бек".

Таким образом, захват со стороны Беглара владений Абрама не мог иметь место не потому, что последний был могущественнее Беглара и не потому, что эти личности – принадлежали к разным поколениям,, а потому, что Абрам никакими владениями не обладал. Но тогда чем же объяснить упоминание его в преданиях как прежнего правителя ряда деревень? Ответ на этот вопрос, возможно, кроется в следующем: сын Абрама Акобос в той же, упомянутой нами, строительной надписи 1752 года, называет себя правителем села Гюлистан. Однако в указанный период меликами в Гюлистане были Мелик-Бегларяны. Понятно, что назвав себя правителем села, потомок Абрама Юзбаши подчеркивал не свою независимость от Мелик-Бегларянов, аскорее наоборот. Быть правителем села в 1752 году он мог лишь по воле и по милости меликов края, возможно, в награду за свои заслуги, а также за заслуги своих предков. Можно предположить, что Абрам Юзбаши был таким же правителем, как и его сын, а упомянутый в предании захват его владений меликом Бегларом являлся лишь отголоском каких-то действительно имевших место ограничений прав Абрама меликами края, в частности тем же меликом Бегларом.

Итак, обобщая все вышесказанное, можно отметить следующую очередность правителей Гюлистана в период с начала XVII века по начало XVIII века: Абов— мелик Яври – мелик Беглар. К. Каграманян добавляет в эту очередность еще одного мелика по имени Шурши, известного в 1691 году. Вот что он пишет, ссылаясь на один из документов, хранящихся в ереванском Матенадаране: “В противовес Гандзасарскому каталикосу Еремии в монастыре Ерицманканц выступил католикос Симеон. Для отвержения и осуждения последнего в 1691 году созывается собор с участием больших к малых правителей края, а также других известных людей. Среди 65 подписей на одном из почетных мест читаем: " Я мелик Турши Парты, дал свое согласие и поставил печать". Примечательно, что наряду с властителем Северного Арцаха на соборе участвовал и таунтер Геташена (“Я Камал-Бек, таунтер Геташена, дал свое согласие")".

Уже отмечалось, что, по-убедительному мнению Каграманяна, под Партой надо понимать Гюлистан, следовательно, мелик Турши был меликом Гюлистана. Однако ни предания, ни известные исследователям надписи ничего о нем не сообщают. Посему неизвестно, какое имел отношение этот Турши к Мелик-Бегларянам. Однозначно можно отметить следующее: он – современник мелика Беглара и, возможно, его предшественник. В таком случае получается, что Беглар правил в Гюлистане после 1691 года. Примерное время начала правления