с истока рода Мелик-Бегларян – полулегендарного Абова Юзбаши. Мы уже подвергли сомнению ту удивительную легкость, с которой описан приход Абова к власти в Талише. Думается, у читателя не осталось сомнений в том, что единственным объяснением воцарения этого правителя является его родовое, потомственное право на эту власть. В сущности, именно отрицание данного права Абова и является основной ошибкой Раффи и поддержавших его точку зрения исследователей.

Другой тезис Раффи, утверждающий, что Абов является первооснователем Гюлистанского меликства и рода Мелик-Бегларянов, не нашел возражений у основной массы последователей ученого. С этим мнением Раффи разнятся только утверждение Т.Х. Акопяна о том, что Гюлистанское меликство было утверждено в 1455 году Джаханшахом, и упомянутое уже нами высказывание К. Каграманяна о непричастности Абова и его потомка Беглара к роду Мелик-Бегларян. К высказыванию Каграманяна мы вернемся чуть позже. Что же касается утверждения Т.Х. Акопяна, то основанием для него, по всей вероятности, послужил рассказ Макара Бархударяна о возвращении пращура Абова – Айтина Допяна с титулом “юзбаши” и правом содержать отдельное войско, в 1455 году на родину из Двора Джаханшаха. Если это так, то и Акопян также, правда, косвенно, высказывается о верхнехаченском происхождении Мелик-Бегларянов, а основателем Гюлистанского меликства считает не Сев Абова, прозванного также Кара Юзбаши Абовом, а его предков, что в данном случае не столь уж принципиально. Таким образом, обобщая мнения историков по данному вопросу, можно отметить следующее: в начале XVII века Абов, вернувшись на родину после вынужденных скитаний, будучи потомком одной из княжеских ветвей Карабаха и обладая наследственным правом на власть в крае, утвердился в селении Талиш, ставшем впоследствии одним из центров Гюлистанского меликства – удельного княжества потомков Абова.

Период правления Абова окутай дымкой таинственности и значительно мифологизирован. В связи с этим велик соблазн усомниться в его действительном существовании. Однако Абов – вполне реальное историческое лицо. Раффи, лично побывавший в родовой усыпальнице Мелик-Бегларянов у монастыря Орек, оставил следующую запись в своей работе “Меликства Хамсы”: “На его могильном камне, что находится вблизи упомянутого монастыряначертана одна лишь строка, из которой следует, что он умер в 1081 году армянского календаря, или в 1632 году от рождества Спасителя”.

Судя по преданиям, которым и следует Раффи, Абова сменил старший сын – Беглар. Раффи считает его фактическим основателем Гюлистанского меликства. То же самое повторяет Лео. Однако Е. Лалаян вносит в эту очередность свои коррективы: "Сев Абова сменяет мелик Яври, имя которого хотя и помнится в народе, однако ничего о его делах не упоминается. Его существование подтверждается и тем фактом, что в памятной записи Евангелия села Талиш сказано, что в 1650 году (когда создавалось Евангелие) в селе Таридж правителем был сын Сев Абова – мелик Яври”.

Лалаян, к сожалению, не приводит памятную запись о Яври дословно, а лишь пересказывает ее. Неизвестно также, о каком Евангелии говорит выдающийся собиратель и этнограф. По всей видимости, это Евангелие не сохранилось до наших дней. О нем не упоминает даже Макар Бархударян, также побывавший в конце прошлого века в Талише и скрупулезно собиравший уцелевшие исторические свидетельства. Поэтому проверить достоверность сообщения Лалаяна, или хотя бы сверить его с сообщениями других современников, не представляется возможным. Следовательно, неизвестно, сообщалось ли в памятной записи о родстве Абова и Яври или их “породнил” Лалаян, исходя из народных преданий, посему место мелика Яври в ряду правителей Гюлистана можно принимать с определенной долей условности.

По Лалаяну, Беглар I, названный Раффи сыном Абова, был в действительности его внуком. В остальном Лалаян повторяет почти все то же, что и Раффи. Если попытаться пересказать народные предания о Бегларе, записанные Раффи и Е. Лалаяном, то получим следующий, наполненный, конечно же, сказочными приукрашиваниями, рассказ: взяв власть отца (или деда, по Лалаяну) в свои руки, Беглар значительно расширил свои владения. В частности, отобрал несколько селений у прежнего владельца этих мест Абрама Юзбаши, как то: Верин-Шен, Неркин-Шен и Эркедж. Рассказывается, что Беглар присвоил себе также крепость Гюлистан и, отремонтировав ее, поселился там. Видимо, это предание послужило источником для создателей “Словаря топонимов Армении и прилегающих областей”, которые в статье "Гюлистанская крепость" пишут: "В 1632 году мелик Беглар I восстановил крепость". Такая конкретность времени восстановления крепости никакими историческими данными не подкреплена. Дата 1632 год взята, по-видимому, из сообщений Раффи о смерти Абова в том же году и княжения после него Беглара I. Однако в преданиях ведь не говорится, что Беглар присвоил себе крепость сразу после смерти отца. Это – во-первых. Во-вторых, если все-таки прав Е. Лалаян и после Абова власть перешла к Яври, то Беглар мог производить ремонт крепости не ранее 1650 года. Этот маленький эпизод характерно показателен в понимании того, к каким недоразумениям и неточностям при исторических исследованиях может привести беспрекословное доверие к произведениям устного народного творчества.

Однако вернемся к преданию. Упомянутый в них Абрам Юзбаши, или, как звали его турки, – Ибрагим Гяур – историческое лицо, один из видных представителей освободительного движения карабахских армян 1720-х годов (о перипетиях этой борьбы речь пойдет чуть позже). В одной из строительных надписей в селе Полистан он упоминается как "Абрам Спарапет". Вот эта надпись в переводе на русский: “По воле Господа я – Акобос раб Божий, правитель этого села, сын Абрама Спарапета, построил этот дворец в год 1201 (1752)”.

К. Каграманян справедливо подвергает сомнению достоверность описанных в преданиях историй о присвоении Бегларом владений Абрама Юзбаши. Однако делает он это, исходя из, на наш взгляд, не очень убедительных рассуждений:

Первое Абрам Спарапет был очень сильной личностью, его слава распространилась далеко за пределами Гюлистана. На смену ему пришли не менее известные и прославленные потомки. "После него, – пишет Каграманян, – в Гюлстаие правил его сын Акобос, сына сменил внук hАтам Юзбаши, сказания о храбрых деяниях которого не угасли до сих пор". Именно указывая на военную славу и влияние Абрама и его потомков, Каграманян делает заключение, что ни Беглар, ни кто либо другой не могли отобрать у него владений.

Второе рассуждение, на которое опирается исследователь, отвергая достоверность преданий о Бегларе и Абраме, сводится к тому, что эти двое – представители разных эпох, и соприкосновение их интересов маловероятно. “Если 1650 году в Талише правителем был Яври, его сменил сын – мелик Беглар, то последний вряд ли бы мог иметь отношение к ставшему знаменитым в 1720-30 гг. Абраму”

Чуть ниже Каграманян делает еще одно высказывание относительно времени активной деятельности Беглара: "Беглар мог выступить лишь после 1730-х годов".

Неубедительность этих рассуждении