По крайней мере, торговца лесом точно отравили – лекарь подтвердил.

– Да, его осматривала я, – скромно уточнила Глафира.

Хозяйка впервые оторвалась от созерцания Ксантии и обратила внимание на ее спутницу.

– Неужели? А где же Филипп?

– Заболел, я согласилась его подменить.

– И от чего же упокоился бедняга?

– От яда персиковых косточек.

– Сколько же он их съел? Не меньше полусотни, наверно?

– Отраву можно приготовить другим способом, чтобы она действовала сильнее.

– Что ж, желающих с ним покончить нашлось бы много. То же самое справедливо для Финея – он вечно издевался над родными – и для Эдии, которая изводила внуков придирками. Но Ипполит… по нему весь город носил траур, словно по царю.

– У яркой личности всегда есть завистники, – напомнила Ксантия. – Кроме того, от его решений зависела жизнь подчиненных. Что бы он сделал, к примеру, если бы поймал кого-то на взятке?

– Думаю, он бы сначала попробовал вразумить этого человека, объяснить, какое его ждет наказание. Ипполит никогда не спешил с расправой.

– И еще одна особенность: если других просто убили, то стратега заставили страдать, лишив его жены и ребенка, – заметила Глафира. – Какая-то лютая ненависть, а не холодный расчет. Как он лишил себя жизни?

– Закололся кинжалом в зале, где обыкновенно принимал гостей. Его нашел бывший эконом39 нома Идоменей. Ипполит сам его пригласил, но не дождался…

Дианта не закончила мысль и нахмурилась. Она считала себя проницательной и пребывала в уверенности, что прекрасно разбирается в людях. Неужели на похоронах семьи Ипполита она проглядела человека, который ликовал, стоя над мертвыми телами? Перед ее мысленным взором заново промелькнули сотни знакомых лиц: печаль, сочувствие, слезы… Нет, никто не радовался. Или убийца ее обманул.

– Легко ли разыграть скорбь? – спросила она вслух.

– Не так уж трудно, если заставить себя испытать ее в нужный момент, – ответила Глафира. – Это хорошо удается сумасшедшим и актерам.

– Внук Эдии играл в театре, но бабка пообещала лишить его наследства, если он не покинет товарищество40, – неожиданно вспомнила Дианта.

– Он ссорился с Ипполитом?

Женщина попыталась собрать воедино все, что когда-либо видела. Впервые ее наблюдательности бросили настоящий вызов. Какая-то мысль лихорадочно шарила на полках памяти, стараясь достать картинку. Пока что она выглядела слишком короткой: кожаная мужская сандалия наступает на синий хитон женщины… А что же потом?

– Да! – победоносно вскрикнула Дианта. – Это случилось на празднике в честь Сераписа. Александр, внук Эдии, украдкой наступил на одежды своей мачехи, и ткань разорвалась, оставив ее почти обнаженной. Толпа хохотала, юноша уверял, что виновата досадная неуклюжесть, но Ипполит не поверил и отчитал его принародно. Александр взбесился и покинул торжественную процессию, растолкав публику локтями. Потом он пел оскорбительные куплеты о стратеге в Уголке дураков – это площадь, где выступают балаганные артисты и свихнувшиеся ораторы.

– А чем сейчас занимается юное дарование?

– Переправляет грузы и людей по Нилу. У него собственные лодки. Эдия хотела пристроить Александра в дикастерию, да тот провалил экзамены.

– А кто купил дом и имущество Ипполита?

– Павсаний, новый судья. Он не из нашего города и со стратегом не был знаком, так что не нашел ничего зазорного в таком приобретении. Из местных никто не рискнул участвовать в торгах, это бы слишком напоминало пир стервятников.

– Ты очень много знаешь, – восхитилась Глафира.

– Спасибо, – зарделась Дианта и тут же спохватилась. – Что ж я болтаю и болтаю? Даже ничего вам не предложила. Хотите вина? Фиников? Есть еще вишни, но они кисловатые. Садитесь же! У меня столько вопросов! Ты владеешь мечом, да? Где научилась?

– У одного… мастера. В прошлой жизни.

– А кем ты была?

– Не помню, – соврала Ксантия.

– Как досадно! Впервые встречаю человека, который ожил. Твой муж тоже воин?

– Я не замужем.

– И правда, зачем такой девушке обременять себя? От мужчин одни хлопоты, хотя иногда они весьма забавны и даже трогательны. Например, Инах расщедрился и купил мне браслет, лишь бы я не ходила в гости и не перетруждала ногу. Так не похоже на него, но очень мило, – она продемонстрировала изящное золотое украшение в виде двухголовой змеи с зелеными камешками вместо глаз.

– Что же с тобой случилось? – Глафира указала на пострадавшую лодыжку.

– Поскользнулась на крыше и рухнула вниз, – ответила хозяйка. – Лекарь говорит, просто счастье, что не свернула шею. Раньше я сушила там травы, но теперь выделила для этого другую комнату.

Дианта быстро перехватила инициативу в беседе и устроила Ксантии настоящий допрос, заткнув за пояс самых умелых судей и стражников, выбивающих показания. К концу визита Глафира обросла флакончиками и ларцами с косметическими снадобьями, а ее подруга превратилась в грозовую тучу.

– Эта женщина хуже дурмана, – проворчала Ксантия, когда они покинули гостеприимную хозяйку. – Даже голова разболелась.

– За информацию приходится платить, – хихикнула ученица лекаря, прижимая к себе свертки. – Зато теперь примем настоящую ванну, с душистой пастой. А то простой водой сколько ни мойся, кажется, что грязь осталась на месте.

Брюнетка презрительно фыркнула.

– О, не делай вид, что тебе безразлично, – возмутилась Глафира, не переставая улыбаться. – Я знаю, что ты любишь все эти штуки не меньше меня. Особенно крем с ослиным молоком. Да-да, я заметила, как быстро он улетучился.

В гостиницу они вернулись ближе к вечеру, мечтая об отдыхе и ужине, но во дворе их встретил довольный Мегакл, стаскивающий во двор тяжелые желтые камни.

– Он пообещал починить забор с восточной стороны сада, – радостно возвестила Галия. – Бесплатно!

– Пара пустяков, – отмахнулся архитектор. – Материалы есть, я силен, и мне помогут Аши и Нети.

Он дружески кивнул чернокожим рабам. Те явно попали под его обаяние и стремились угодить.

«Добрый, приятный молодой человек, – подумала Глафира. – Услужливый, сострадательный, симпатичный. Почему же тогда мне так хочется его придушить?».

Глава 21. Ночная вылазка

Как и ожидалось, Мегакл остался на ужин. Весь вечер он крутился вокруг Ксантии и заводил длинные разговоры, обезоруживая своей сердечностью настолько, что даже она не могла послать его в Тартар и уйти спать.

Глафира, тихо радуясь, что ее присутствия назойливый архитектор не требует, сбежала на второй этаж, искупалась, взбила подушку и рухнула на кровать. Минут через пять из соседней спальни, которую занимала Ирида, донеслись осторожные шаги. Шлеп, шлеп, шлеп. Тишина. Шум листьев, словно кто-то встряхнул виноградную лозу.

Ученица лекаря мгновенно взбодрилась. Робкая и запуганная дочь ворчливого постояльца намеревалась куда-то удрать среди ночи – вполне достойный повод для волнения. Глаза успели привыкнуть к темноте, и она не казалась кромешной: луна светила хоть и не в полную силу, но достаточно, чтобы разглядеть дорожку, ведущую вглубь сада, и