Ириду, неловко спрыгивающую на нее. Глафира быстро оделась, завязала хитон узлом у коленей, чтобы он не мешал, и тоже спустилась из окна по лозе. Разгадав намерения беглянки, она сразу отправилась к провалу в заборе, выбралась за пределы гостиницы и затаилась в кустах.

Ирида прошла мимо нее, нервно озираясь, и во всю прыть пустилась вперед по дороге. Путь ее лежал в сторону города, к трущобам, где припозднившийся обыватель рисковал получить нож в бок. Стараясь не попасть в поле зрения женщины, Глафира прижималась спиной к зданиям, не успевшим остыть после обжарившего их солнца. Люди уже спали, и окна домов зияли черными провалами.

Наконец, они достигли какого-то диковинного сооружения в четыре этажа. У входа горели факелы, в узком коридоре толкались посетители, скрывавшие лица и шмыгавшие друг мимо друга, не здороваясь и не обмениваясь даже самыми короткими репликами. Глафира озадаченно нахмурилась, прочитала пару надписей, выхваченных светом: «Третья комната справа, Мерена умеет доставить удовольствие», «Я делаю такое, что тебе и не снилось», и все стало на свои места – это был обыкновенный дешевый бордель.

Ирида, помявшись пару секунд в нерешительности, шагнула в тесный и душный проход. Глафира, следуя общему примеру, обмотала голову гиматием так, что снаружи остались только глаза, и юркнула следом. В спертом воздухе смешались запахи пота, чеснока, духов и мышей. Под низким сводчатым потолком болтались, раскачиваясь, лампы, так что приходилось склоняться и перенимать походку горбуна. Из комнат, кое-как изолированных скрипучими дверями, доносились крики, стоны, смех и пьяные угрозы. «Аид вполне может отправлять сюда души грешников после смерти», – подумала девушка, подавив соблазн заткнуть уши и убежать прочь. Привратница – толстая и ярко размалеванная – не заметила ее, отвлекшись на клиента, сыпавшего сальными шуточками. Теперь жуткая женщина освободилась, наверняка пристанет с расспросами и привлечет внимание к Глафире, если та попытается удрать.

Зеленый хитон Ириды, мелькнул и исчез, словно ее поглотила красновато-желтая стена. Ученица лекаря услышала ее взволнованный голос:

– Зачем ты позвал меня в такое место? – взвизгнула она. – Я приличная, а не какая-нибудь…

– Здесь мы поговорим спокойно, – перебил ее мужчина. – Даже если нас кто-то узнает, то виду не подаст и уж точно не проболтается. Ты ходила в храм?

– Еще нет.

– И когда собираешься? Я не могу задерживать лодку вечно, помимо вас с папашей есть и другие люди, ждущие отплытия.

Глафира нашла в рассохшейся деревянной двери щель и разглядела молодого человека лет двадцати пяти: кудрявого, с тонкими лягушачьими губами и длинноватым носом.

– Страшно, – прохныкала Ирида, прижимаясь к нему. – Все-таки он мой отец…

– Ты меня любишь?

– Больше жизни! – пылко воскликнула собеседница.

Глафиру передернуло от ее полубезумного тона. Наблюдать, как взрослая и вполне разумная женщина внезапно теряет голову, унижаясь перед юношей с гадкой ухмылочкой, было почти невыносимо.

– Тогда завтра же отправляйся к святилищу с запиской! – потребовал он.

– А вдруг проклятье не подействует?

– Подействует! Моя бабка убралась на тот свет через день. И потом, другого выхода нет: твой старик ни за что не позволит тебе выйти за меня замуж, а если и уступит, то выставит тебя за порог без денег. Мы ведь не хотим, чтобы все его состояние и дом отошли Загрею, верно?

Ирида робко кивнула.

– Вот и умница, – подытожил ее избранник.

– Александр… – тихо позвала женщина. – Ты в самом деле меня любишь?

Услышать лживое признание Глафире не довелось: она увидела, что к ней направляется толстая привратница, злобно сдвинув брови и уперев руки в бока. Взгляд заметался в поисках спасения, и девушка обрела его в соседней комнате, приоткрыв створку и ужом ввинтившись внутрь. Грозная туша проплыла мимо и заорала, обращаясь к Ириде и Александру:

– Эй, вы! Время вышло! Платите или выметайтесь! Сюда не болтать ходят!

– Еще немного, прошу тебя, добрая Хари, мы не договорили, – тон юноши стал заискивающим.

– Топайте в коридор и чешите языками, сколько душе угодно, – смилостивилась «добрая» Хари. – А комнату бесплатно занимать не позволю!

Парочка поступила, как велено: теперь они застряли напротив помещения, где укрылась Глафира, и продолжили беседу, однако подслушивать ее не имело смысла. Речь пошла о чувствах, планах на будущее, именах детей, которые когда-нибудь родятся, и прочей ерунде.

– Да чтоб вас! – шепотом выругалась ученица лекаря и отвернулась от двери, заблокированной снаружи спиной Александра.

Внутреннее убранство ее временного убежища являло собой убогое зрелище: стены едва достигали четырех-пяти локтей в высоту, в крохотное окошко не пролезла бы даже тонкая девичья рука, неуклюжий выступ в перегородке играл роль стола, и на нем тосковала помятая и закопченная лампа, «кровать» сложили из больших глиняных блоков и устелили серым покрывалом. Зато во всю ширину потолка тянулась эротическая роспись, призванная отразить многообразие форм любви. Глафира попыталась разглядеть отдельные фигуры, наклоняя голову то вправо, то влево, и пришла к выводу, что это скорее напоминает массовую драку, чем беспутную оргию.

– Приветствую, – вернул ее к действительности приятный, но усталый голос.

Она вздрогнула и только теперь заметила хозяина каморки: тощего юношу с большими печальными глазами и миловидным лицом. Он сидел на плетеной циновке, подобрав под себя ноги и принужденно улыбался.

– Извини, что вот так ворвалась… – начала Глафира, но молодой человек остановил ее мягким жестом и огласил весь список оказываемых услуг. Несмотря на соблазнительные нотки, звучало предложение монотонно и пресно.

«Беднягу хочется обнять и утешить, – подумала девушка. – Кому придет в голову воспользоваться его телом? Он похож на измученную, бьющуюся в паутине муху. Вообще это проклятое заведение заставляет думать о нищете, страдании и отчаянии. Заниматься здесь любовью – все равно, что обедать на помойке и швырять объедками в голодающих».

Но посетителей много и что-то же их привлекает! Тут Глафира поняла, что на свете немало людей, которых возбуждает именно беспомощность, безропотность и чужие потухшие глаза. И сейчас она среди них, в самом логове падальщиков. Ей снова захотелось убежать, но парочка за дверью продолжала ворковать, позабыв о времени.

Юноша привычным жестом сбросил короткий хитон. Глафира вздохнула, окинув взглядом лекаря выпирающие ребра, кровоподтеки на бедрах – явно следы побоев – и острые ключицы.

– Не нужно раздеваться, – сказала она и вкратце изложила ситуацию.

– Тогда проваливай, – равнодушно ответил юноша, подбирая с пола одежду. – Я и так сегодня мало заработал.

– Я заплачу, – поспешила успокоить его Глафира. – Как будто… ну… как будто ты что-то для меня сделал.

– Тогда ладно.

Минуты тянулись медленно, а из-за створки доносились звуки поцелуев и бесконечные вопросы Ириды: «Ты меня любишь? Правда? Скажи еще раз, ну скажи-и-и. А когда мы поженимся?