стены. Он снова в могиле. На этот раз в пустой. Ни Леры, ни Мирного. С трудом выпрямился, ушибленные мышцы и кости не хотят подчиняться. Увидел в изголовье ямы надгробие. Зенит опять разорвала вспышка молнии, на мгновение вырвав из серого камня высеченные буквы. Тимур Маратович Юлаев, четырнадцатое февраля тысяча девятьсот девяносто седьмой год — первое октября две тысячи двадцатого года. Его собственная могила. С краев посыпалась земля, сначала тонкими струйками, постепенно разрастающимися до сплошного потока из комьев грунта. Тимур заметался от стены к стене, пытаясь выбраться, но уцепиться не за что, до поверхности далеко, не дотянешься. Ноги увязают в рыхлой почве. Легкие забивает пыль. Сыпется все сильнее и сильнее, черные комья уже достают до колен. Небо заслонила склонившаяся над ямой фигура. Еще одна вспышка молнии. В могилу смотрит он сам, точнее его копия, такая же безжизненная, как и все остальные истуканы возле могил: пустые глазницы, серая кожа, сомкнутые губы. Два черных провала под бровями смотрят прямо в душу. Юлаев застыл под этим инфернальным взглядом. Руки и ноги не слушаются. Земля уже достигла шеи. Не пошевелиться, даже не закричать. Грудную клетку сдавило толщей грунта. Плечи, шея. На губах чувствуется вкус почвы. Нос забивает грязью. Невозможно вздохнуть. Последнее, что успел увидеть, перед тем как засыпало глаза — безразличную ухмылку своего мертвого двойника.

[1] «Газонокосильщик» — фантастический фильм 1992 года. По сюжету умственно отсталый Джоб подвергается эксперименту, который развил его интеллект до невероятного уровня.

Часть 1

Глава 5

Глава 5

1 октября

09.32 по московскому времени

База «Исток»

Утренний обход давно закончился. В палату никто не зайдет до обеда. Суета за дверью стихла, сменив барабанную дробь топота множества людей на мерный стук метронома одиночной походки. Двадцать одну минуту назад из палаты, что через две от его, выкатили каталку. Судя по интонации тихого шёпота медсестер, из его людей выживших осталось тридцать шесть. Уже запомнил весь медперсонал. Людмила, или как она предпочитает, Мила, ходит короткими уверенными шагами, ногу ставит по-мужски, на пятку, скорее всего увлекалась туристическими походами или просто приходилось очень много ходить, таская на себе тяжести. Иван Семенович, второй врач, приходит с Людмилой по очереди на осмотры, походка медленная, уставшая, никогда не торопится, очень типичная для врачей из сельских больниц. Медсестры разные, кто чуть ли не бегает по коридору, кто сильно шаркает, кто косолапит на одну ногу. По этим признакам каждый раз точно знает, кто сейчас зайдет и даже понимает, в какую палату они обычно направляются — за пару метров до нужной, скорость шага снижается. Когда еще не узнал всех в лицо, каждый раз слыша шаги, закрывал глаза и рисовал в голове образ человека, отталкиваясь от характера его походки. Рост, вес, возраст, телосложение, пытался угадать внешность. Увидев вошедшего, оценивал в процентах свой успех. Обычно он колебался в пределах восьмидесяти — девяноста процентов. Несмотря на годы после увольнения, былые навыки не растерял. Интересно, как скажется этот вынужденный постельный режим и ранения на физической форме? Только сейчас, прикованный к постели, осознал, что никогда не задумывался о своих кондициях. Доверял телу как швейцарскому хронометру. Насколько сумасшедшую и сложную задачу не поставь организму — выполнит беспрекословно. Ранения, конечно, были и до этого, но не на столько серьезные. Да и возраст уже не тот, в двадцать пять восстанавливаешься намного быстрее и без видимых последствий. Сейчас это займет существенно больше времени. Мышцы успеют ослабеть, тонус пропадет, травмы скажутся на метаболизме, прочности связок и костей. Понадобится приличный срок, пока вернется былая уверенность в собственных силах, если она вообще вернется.

Из коридора донесся звук шагов, который не слышал ранее. Неуверенный, вялый, человек невысокий, идет шатаясь, словно болен, и еще один звук. В груди екнуло. Цокот когтей лап по кафелю. Вадим приподнялся через боль. Шаги замедлились. Он уже понял, кто откроет дверь.

— Привет. — Тихо, почти шёпотом сказал Тимур.

Чуть не сбив Юлаева с ног, в палату забежал Султан. Пес, подскочив к кровати, встал на нее передними лапами и ткнулся холодным носом в щетинистую щеку.

— Полегче, полегче приятель! — Вадим обнял Султана и прижал к себе большую кремовую голову.

— Он чуть входную дверь в госпиталь не вынес. Как знал, что ты здесь. — Тимур опустился на стул, щурясь от яркого света.

— Когда его привезли?

— Вчера, но Мила не разрешила его сразу запустить. Отмыли, почистили, привели в порядок.

— Ты как? — Вадим посмотрел на опухшее и нездоровое лицо Юлаева.

— Хреново. — Тимур громко сглотнул и потупил взгляд в пол. — Очень хреново.

— Ну все, все я здесь рядом. Никуда не денусь, не переживай. — Опустив лапы собаки на пол, Воеводов погладил пса по голове и повернулся к Юлаеву. — Алкоголем не спасешься.

— Да он уже и не помогает. — Голос Тимура дрожит натянутой струной. — Так теперь будет всегда? Я постоянно буду их видеть?

— Если скажу, что нет, то совру. Со временем станет легче, но полностью тебя не отпустит. — Вадим замолчал, собираясь с мыслями. — Хорошо помню свой первый «выезд», когда работал первым номером. До этого был только вторым, на подстраховке и все воспринималось легче. Когда забрал первую жизнь сам, не застрелил — зарезал, то не почувствовал ровным счетом ничего. Ожидал психологического слома, кошмаров, панических атак, но засыпал спокойно и меня вообще ничего не тревожило, словно то был не человек, а курица на суп. Задумался, а все ли со мной в порядке, раз я так легко могу лишать жизни и вообще ничего не испытывать при этом? То же самое было и во второй, и в третий раз. К тому времени уже успел насмотреться на ребят, которых война сломила и морально уничтожила. Поначалу казалось, что со мной ничего не происходит из-за того, что я сильный духом. Мол, они слабаки, не выдержали, а я такой молодец, ничего меня не берет. Как же я ошибался. Лучше бы меня так же ломало. Накрыло меня намного позже, может через год, может через два, точно не скажешь. Это приходит не резко. Постепенно твои эмоции и чувства начинают притупляться. Сначала тебя перестает радовать то, что раньше приносило удовольствие. Потом ты перестаешь удивляться, скучать, тосковать, восторгаться. Чувства тают, оставляя после себя лишь легкий флер. Ты помнишь, как испытывал эмоции раньше, но больше тебе это недоступно. Словно кто-то оставил тебе только черно-белый старый телевизор, у которого еще и звук не работает. Жизнь становится пресная и серая. Вся твоя гамма чувств — гнев и боль. Вот их ты чувствуешь намного острее, чем раньше. Как у слепых обостряется слух, так и у тебя эти эмоции усиливаются. С ними очень сложно совладать. Люди вокруг тебя не понимают. Для них человек не испытывающий ничего или притворяется, или психопат. А ты нормальный, ты хочешь вернуть то, что потерял, любой ценой. Ты ищешь ту кнопку, которая запустит в твоем мозгу былую эмоциональность. И очень часто эти поиски приводят к печальным последствиям. Я свою так и не нашел. Адаптировался, сократил все контакты с людьми до минимума, стал угрюмым и нелюдимым. Очень редко, буквально пару раз за год, случайная вещь, вроде старой песни или знакомого запаха, пробуждает какую-нибудь эмоцию на короткое мгновение, но от этого только хуже. Как голодному дали понюхать краюху свежего хлеба и тут же ее забрали. Твоя реакция… — Воеводов перевел дыхание. — Твоя реакция лишь показывает, что ты нормальный человек, воспринимаешь все близко к сердцу. Я даже завидую тебе, тому что ты можешь чувствовать.

— Да лучше бы вообще ничего не чувствовал. — Перебил Тимур. — Я спать не могу, мне такое снится… Не только спиться можно. Постоянно слышу звуки выстрелов и вижу убитых. Ни о чем другом думать не могу.

— Смотри. То, что сейчас с тобой происходит ошибочно называют посттравматическим стрессовым расстройством. Но ПТСР начинается только спустя более длительное время. У тебя сейчас стадия острого стрессового расстройства. Она самая сложная и от того как ты ее пройдешь, зависит что будет происходить с твоей психикой дальше. Продолжишь в том же духе — считай ты калека навсегда. Ты уже никогда не сможешь жить нормальной жизнью. Если переборешь