Были они смуглыми, с золотыми или медными волосами и с глазами цветом неба или солнца.

Солнечный народ предпочитал медитацию, чтение книг и изучение наук музыке и играм. Но, как успел заметить Раманга, внешность их отличалась необыкновенной красотой, движения – грацией.

Одежды их, правда, на вкус наместника были слишком просты – но, очевидно, казались великолепными им самим. В основном они облачались в холодные цвета вроде синего и зелёного и струящиеся ткани даже зимой. Они отделывали блио и рубахи вычурным шитьём, выполненным разноцветными металлическими нитями, которые сверкали на солнце, добавляя красок к одноцветным тканям.

Драгоценности их, впрочем, были просты, но сработаны с мастерством.

Религия переполняла их жизнь до краёв: но о ней Раманге не удалось выяснить ничего.

Но Солнечные были ещё и самой упорной из эльфийских народов. Они могли месяцами совершенствовать поставленное перед ними задание, вместо того чтобы просто его завершить. Они не хотели быстро выполнить работу, они все доводили до идеальности.

И как итог, навыки их обычно были весьма узки – зато в этих умениях они оставались вне конкуренции.

Единственным исключением стали боевые искусства. Солнечные не испытывали пиетета к воинскому ремеслу – и всё же большинство из них обучалось ему.

Бой для Солнечных оставался необходимым злом и тем, что следовало решить в максимально короткие сроки, так чтобы проблема была устранена, и можно было опять заниматься тем, к чему лежит душа.

Спрятавшись в своей крепости, Солнечные эльфы, можно сказать, не покидали её никогда. Увидеть их за пределами волшебного леса, тропинки которого менялись и переплетались, едва ты его покидал, а воздух был так обманчив, что направления света различить не мог даже самый опытный следопыт, было практически невозможно. И столь же трудно было представить наместнику, что он сможет заполучить одну из этих драгоценностей в свой гарем.

Беда заключалась в том, что Элиана мало походил на всё то, что Раманга слышал и знал о Солнечных эльфах до сих пор.

Он не был высокомерен или горд. Представить, как он выживал при королевском дворе, было тяжело.

Но Раманга слишком хорошо осознавал, как обманчивы бывают беззащитность и красота.

Когда-то, несколько веков назад, именно беззащитность сделала его тёмным существом, обратила в отраву его кровь.

И как бы ни хотелось ему видеть Элиану ещё разок, он сдерживал себя – напоминая себе о том, что та теперь целиком в его руках. Элиана была виверной, которую следовало хорошенько надрессировать.

Стоя у окна и глядя, как струи фонтанов скользят по мраморному бордюру, едва заметно переливаются в бликах луны, Элиана думала о том, как могло случиться, что судьба столь жестоко наказала её.

Раз за разом она вспоминала тот день, когда увидела Рамангу в первый раз. Что-то сверкнуло и погасло в её груди тогда, названия чему она не могла угадать.

Раманга был красив, но дело не ограничивалось одной лишь только красотой. Её тянуло к нему не только телом, но и душой.

Это чувство не угасло с течением времени и не стало слабей. Но стоило Элиане ощутить эту вспыхнувшую ненадолго любовь, как перед глазами вставало его искажённое яростью лицо и сильные руки, швырнувшие её поперёк спины виверны.

Всё, что могло случиться между ними, закончилось, едва начавшись, и Элиана вновь и вновь спрашивала себя: если бы она знала, что прогулка с Ивон будет иметь такой результат, стала бы она завязывать знакомство с ней?

Элиана не могла бы ответить на этот вопрос. Она не привыкла сторониться людей. Не привыкла к тому, что рядом есть кто-то, кто вправе ограничивать её свободу – её собственной осмотрительности всегда хватало с лихвой.

Но всё же… всё же при мысли о том, что они с Рамангой могли бы сейчас вместе гулять по аллеям парка под этой луной, сердце сжимала боль.

«Кто ты для меня?» – спрашивала она, обращая взгляд к селамлику, тёмной глыбой возвысившемуся над восточной частью парка. «Только ли супруг, которого я должна приручить?». Элиана знала ответ. Раманга не был первым, кто, посетив её постель, стновился послушным, как домашний зверь. И не только азарт игры заставлял её желать увидеть супруга ещё раз.

«Что ты сделал со мной?» – задавала она новый вопрос, но на сей раз ответа найти не могла.

Спустя несколько дней одинокого пребывания в гареме Элиана, отправившись по обыкновению на омовение, поймала пристальный взгляд голубых глаз, следивший за ней из тени между колонн.

Не без труда она узнала одного из евнухов, который иногда помогал ее старшему евнуху Истану подносить ей еду и омывать ступни.

Элиана отвернулась, но взгляд продолжал обжигать её обнажённые плечи. Элиана чувствовала, что любопытство евнуха вовсе не праздное – это подсказывало ей её волшебство.

Еще через несколько дней, выйдя в сад подремать под тусклыми лучами закатного солнца – единственной радостью, доступной ей теперь – она снова поймала на себе этот взгляд, теперь уже проглядывавший между ветвей.

– Эй, ты! – Элиана махнула рукой соглядатаю, приказывая подойти к себе.

Однако тот не выполнил приказа и мгновенно скрылся из вида.

Элиана начинала злиться. Похоже было, что Раманга следит за ней – но даже и не думает приложить усилия, чтобы подойти и предложить примирение самому.

Она решила устроить шпиону ловушку и на расстановку сетей потратила несколько дней.

Ближайшим слугам Элиана сказала, что собирается отныне каждый день проводить на рассвете оздоровительный ритуал, который делает в это время суток каждый уважающий себя солнечный эльф.

Она строго-настрого запретила следить за собой и, не говоря о том прислуге, расставила по периметру небольшого дворика с фонтаном, раскинувшегося под её окнами, сеть магических ловушек. Каждый, ступивший в зачарованную зону, должен был мгновенно попасть в солнечный луч.

На протяжении трёх дней Элиана выходила во двор и исполняла в первых солнечных лучах танец в одной только легчайшей вуали. После этого ей плохо спалось, но любопытство и злость были сильней.

Ловушка сработала на третий день. Из кустов раздался вскрик, и дымящееся тело молодого мужчины рухнуло к её ногам.

Элиана вовсе не ожидала такого эффекта и потому поспешила сбить пламя, а пострадавшего накрыть собственными покрывалами.

– Ты кто такой? – поинтересовалась она, присаживаясь рядом с ним.

Юноша кусал нежную губу, сжимал тонкие пальцы в кулаки и обиженно смотрел на неё.

– Говори, а то уберу покрывала, и сгоришь!

– Дамир, – выдавил он наконец.

– Тебя послал мой супруг?

– Нет.