Макс слушал, и, когда на последних словах ее голос дрогнул, его сердце сжалось в отчаянии. Теперь он себя ненавидел. Как он мог расстроить ее, как он мог уехать тогда! Он был в бешенстве от того, что судьба швырнула его обратно в ее жизнь — так внезапно, что ни один из них не смог справиться с нахлынувшими эмоциями. Между ними было слишком много всего: злость, обида, предательство.

— Послушай, — мягко сказал он, глядя в ее влажные глаза. — Я заговорил об этом не затем, чтобы сделать тебе больно. Я просто хотел поговорить с другом. Несмотря на прошедшие годы, я все еще тот же, Рэйн.

— Тот же? — прошептала она. — Человек, в которого я влюбилась, разделял мои мечты. Человек, который был для меня самым дорогим существом на свете, никогда бы меня не обидел — с ним я была в безопасности.

— Обидел тебя? — переспросил Макс. — Думаешь, я не был обижен? Ты меня игнорировала, Рэйн. Я так много сил потратил, чтобы все подготовить к твоему приезду. Снял маленькую квартирку с балконом и не мог дождаться, чтобы тебе ее показать.

Рэйн отстранилась от него:

— Что? Но… Я ждала, когда ты со мной свяжешься.

Сердце Макса гулко забилось.

— Но я звонил! Я звонил каждый день. Твоя мама говорила мне, что тебя нет дома. В конце концов она призналась, что ты не можешь собраться с духом, чтобы сказать мне, что начала встречаться с другим.

По бледным щекам Рэйн покатились слезы.

— Она солгала!

Макс ошеломленно смотрел, как в ее глазах растет сомнение. Он сам никак не мог осознать услышанное. Все эти годы он был уверен, что Рэйн его просто бросила, но теперь, видя ее изумление, понял, что они оба жестоко ошибались.

— Ты ничего не знала, да? — прошептал он.

Он не мог решить, что было ужаснее — то, что Рэйн не отвечала на его призывы, или то, что кто-то помешал исполнению их мечты.

— Нет. — Она широко раскрыла глаза. — Ты хотел, чтобы я приехала?

Макс шагнул вперед, сокращая расстояние между ними.

— Я не мог дождаться возможности увезти тебя отсюда, Рэйн. Мне было так тяжело оставлять тебя здесь.

— Я постоянно видела твои фотографии с женщинами в журналах, а когда ты так и не позвонил, я решила…

Макс закрыл глаза, не в силах смотреть, как ее лицо исказилось болью, которую он невольно причинил.

Почему он поверил ее матери? Почему не боролся? Позднее раскаяние вызывало в его сердце чувство вины, каждую частичку которой он заслуживал. Он сам разрушил свое счастье, когда не стал добиваться исполнения самой главной мечты в своей жизни.

— Когда я не смог с тобой связаться, я подумал, что сделал неправильный выбор, что мне не следовало уезжать. Я хотел вернуться. — От сдерживаемых эмоций его голос звучал глухо. — Но вместо этого пустился во все тяжкие. Меня не волновало, что со мной станет.

— И ты попал в аварию через какое-то время после того, как уехал. — Рэйн говорила громко, будто сама с собой. — Шрам на твоем плече, должно быть, оттуда?

Макс кивнул:

— Я был так зол на тебя за твое молчание!.. Господи, сможешь ли ты меня простить?

Рэйн улыбнулась сквозь слезы:

— Мы оба стали жертвой, Макс. Нечего прощать. Мы знаем, кто во всем виноват.

В душе Макса быстро разгоралась злость, а вслед за ней — бешенство и обида.

— Неужели твои родители были настолько против того, чтобы мы встречались?

Рэйн вытерла мокрые щеки:

— Мама даже предлагала отдать мне отложенные деньги раньше, чем планировалось, если я брошу тебя и начну встречаться с каким-то мальчиком, который собирался изучать право и надеялся в будущем стать сенатором. — Она помолчала. — Что же мы будем делать?

— Тебе надо вызвать своих родителей на разговор.

Рэйн кивнула:

— Они украли у меня все. Ты был всей моей жизнью, Макс.

Смогут ли они преодолеть наконец те препятствия, которые постоянно вставали у них на пути? Но если двигаться дальше вместе, то куда? У него своя жизнь в Лос-Анджелесе, а у нее здесь работа, ребенок…

Эбби. Он уже не мог представить себе жизни без Рэйн и ее дочери, но не упустили ли они свою последнюю возможность?

— А когда я поговорю с родителями… Что дальше? — Рэйн заглянула ему в глаза в поисках ответов, которых у Макса не было.

— Нам надо будет многое обсудить. — Он погладил ее порозовевшую щеку. — И решить, можно ли все исправить.

Рэйн прикрыла глаза:

— Ставки слишком высоки.

— Ты хочешь сказать, что не собираешься даже попытаться?

— Я хочу сказать, что мне страшно.

Макс коснулся ее губ:

— И мне тоже.

Раздвигая ее губы языком, он обнял Рэйн за талию и тесно прижал к себе. Он хотел забрать всю ее боль, заставить забыть обо всем плохом, что случилось между ними. Он боялся, что она его оттолкнет, но ее руки обвились вокруг его шеи, и Макс понял, что она хочет того же, что и он.

Проявляя терпение, которое раньше было ему незнакомо, Макс приподнял самый краешек рубашки Рэйн, но она помогла ему снять ее с себя. Они вновь слились в поцелуе, Рэйн прогнула спину, давая ему полный доступ к своей шее и груди. Макс не торопился: он хотел, чтобы она сполна ощутила каждое прикосновение, каждый поцелуй.

Возможно, в их прошлом все пошло не так и сейчас он допускает ужасную ошибку, но остановиться он был уже не в силах.

В какой-то момент он прижал ее к стене. Торопливыми, резкими движениями они сбросили оставшуюся одежду. Пальцы Макса прошлись по ее обнаженным бедрам, коснулись ложбинки талии и проследовали к груди. Ее тело дрожало под его нежными прикосновениями. Вся ее кожа была в мурашках.

— Что ты со мной делаешь? — прошептала Рэйн, вглядываясь в его лицо. — То, что я хочу сделать с тобой…

— Я тоже этого хочу, Рэйн.

Оставалось только надеяться, что они говорят об одном и том же. Через несколько месяцев ему придется покинуть Ленокс, и он хотел провести оставшиеся недели с ней. А когда настанет момент отъезда… Что ж, тогда они и решат, что делать.

Незваный гость, барабанящий в дверь, должен был немедленно об этом пожалеть.

Рэйн неслась по лестнице вниз, стараясь успеть, пока пришедшему не пришло в голову нажать на кнопку звонка — тогда он точно разбудит и Эбби, и Макса. Она в гневе распахнула дверь:

— Маршалл! Что ты здесь делаешь?

Его взгляд прошелся по ее телу, и Рэйн пожалела, что не надела теплый халат.

— Хотел узнать, как ты, и сообщить, что уровень опасности снизили с третьего до второго. Это значит, что можно выезжать.