Но его вдруг со страшной силой потянуло в сон. На кровать он ложился, засыпая на лету, даже не почувствовал, как голова коснулась подушки.

Сначала в руках у Танакова сломалась сигарета, затем – карандаш. Между этими двумя событиями прошло минут пять. Все это время он жег взглядом Максима.

– Из управления звонили, – сквозь зубы процедил подполковник. – Почему Дьякова отпустили, спрашивали.

– И что? – с напряжением в голосе осведомился Максим.

– А сигнал из Москвы прошел.

– Допустим.

– Зачем?

– Что зачем?

– Мог бы сказать мне, я бы понял. Нехорошо службу начинаете, товарищ капитан.

– Я никому ничего не говорил, – заявил Максим и поморщился.

Похоже, Вильям взялся за него основательно. Видно, капнул кому-то из своих людей в ГУВД, те надавили на Танакова. А капитан Юрьев остался крайним. Теперь все будут от него шарахаться как от засланного казачка.

– Мне никто ничего не вставлял.

– А надо бы.

От возмущения у Танакова округлились глаза.

– У меня вчера во дворе пожар был. Кто-то бросил бутылку с коктейлем Молотова. Где, спрашивается, была полиция? – тоном уличного склочника спросил Максим.

– Коктейль Молотова?

– Без добавления лайма и мяты.

– Кому вы об этом докладывали?

– Никому.

– Почему?

– Я же вижу ваше настроение. Вы бы сказали, что я нарочно Дьяка подставляю.

– Э-э…

– Нет, я не поджигал двор и Дьяка не подставлял.

– Но в Москву позвонил?

– Генералу Елецкому?

– Кому?

– Да, меня втолкнул сюда именно он. Мой бывший начальник. Я с лейтенанта у него служил. В уголовном розыске. В настоящем. О кино тогда не думал.

– Но ему же интересно знать, что у нас тут.

– Я ему не звонил.

– Может быть. – Танаков пожал плечами. – Но вопросы к тебе все равно остаются. Ты с кем живешь?

– С бывшей любовницей Болдарева, которого подозревают в убийстве Серба. Он вчера приходил. Сказал, что ему нужен Дьяк. Говорил, что ты его покрываешь. Потому что работаешь с ворами.

Максим сдавал Вильяма без всякого зазрения совести. А чего миндальничать? Он ему не сват, не брат. К тому же действительно подозревается в организации убийства. Потворствовать ему в такой ситуации – быть его соучастником.

Танаков Максиму скорее враг, чем друг. Но, как ни крути, он начальник, и его нужно держать в курсе. Тем более что Максиму хотелось посмотреть, как подполковник отреагирует на обвинение.

– Я работаю с ворами? Так и сказал? – У Танакова нервно дернулась щека.

Неужели Вильям не врал?

– Сказал, что ты дал ему наводку на какого-то там Любашина.

– Так!

– Я его послал. Он зашел через ГУВД. Видно, у него на тебя большой зуб.

– Да.

– Мне скрывать нечего.

– У Вильяма конфликт был с Сербом из-за любовницы.

– А из-за Любашина?

– Тут тоже собака порылась. Значит, коктейль Молотова был?

– Это Дьяк или Вильям.

– Дьяк вряд ли.

– Он что, институт благородных девиц оканчивал?

– Не институт, а зону, и не девиц, а зэков. И не окончил. Я всегда могу его туда вернуть. Он это знает.

– Он в меня стрелял.

– Он тебя отпугивал.

Максим улыбнулся, плотно сжал губы и развел руками. Слов нет, одни эмоции.

– Да, я понимаю, мы не должны были его отпускать, – чуть ли не по слогам проговорил Танаков, принужденно и настороженно глядя на капитана.

Максим качнул головой.

«Пусть побережет свои оправдания для начальства, а мне объяснять ничего не надо, – раздумывал он. – Все равно я не изменю своего мнения относительно места, куда меня занесло по собственной глупости. Беспредел в райотделе творится. Потому и криминал чувствует себя вольготно. Не стесняется затевать перестрелку на глазах у полиции.

Пусть все будет как есть. Я не против. Только не надо меня трогать. Заниматься квартирными кражами? Пожалуйста. Убийство Серба? Нет уж, пусть этим озадачатся те, кто уполномочен следователем. Плевать, что тут может быть замешан Вильям, будь он неладен».

Танаков достал сигарету, закурил.

Какое-то время он смотрел в окно, свободной рукой пощипывая себя за подбородок, потом сказал:

– Не так все просто у нас здесь.

– Я это уже понял. – Максим усмехнулся. – Мне бы с Бочкаревым увидеться. Он должен дела передать.

– Не будет его сегодня. Завтра.

– С документами прикажете работать?

– С документами, – ответил Танаков.

– Может, мне коктейлем Молотова заняться? Осколки обгорели, пальчики с них не снимешь. Если только специальная экспертиза. Но это вряд ли. Думаю, работали в перчатках. Да и делал это человек с головой. На воротах камера, а бутылку он кидал с места, куда она не достает.

– Место осматривал?

– Перед забором трава, так она даже не примята. Возможно, бросали с пятачка перед соседскими воротами.

– Соседи видели?

– Не знаю, пока не спрашивал. А поговорить с ними надо. Возможно, кто-то видел, как преступник садился в машину. Может быть, даже запомнили номера. Но это вряд ли.

Скорее всего, машина стояла в темном месте, напротив дома, который теперь принадлежал Максиму по праву наследования. Никто в нем не жил. Разве что привидение. Кладбище, где похоронена тетушка, недалеко. Может, ее бестелесная оболочка заходит переночевать. Максим даже слышал прежде подозрительные скрипы по ночам. Но на пьяную голову. Могло и померещиться.

– Думаешь, Вильям организовал? – спросил Танаков.

– Возможно.

– Чтобы ты на Дьяка подумал?

– А может, и Дьяк это.

– Зачем ему?

– Ну… – Была у Максима дельная мысль, но он не хотел ее озвучивать.

– Что-то с Марго… с Ритой связано? – спросил Танаков. – Серб пытался уложить ее в постель. – Начальник повел глазами в сторону, пытаясь скрыть каверзную насмешку.

– А Вильям мог ему за это отомстить. Если Серба убили, то, значит, и Рита виновата. Ей нужно отомстить.

– Если это Дьяк, то я его покрывать не стану. А кто зажигалку бросил, разберись. – Танаков повел головой в сторону двери и сказал, когда Максим взялся за ручку: – В кадры зайди, там уже удостоверение готово. Получи, распишись.