полковника Осипова смартфон, свой паспорт и один мини-диск из тех двух, что остались после бегства из дома номер 18/3 по Малой Ордынке. Один! Куда делся другой, я не имел ни малейшего понятия, но не спрашивать же об этом у готовой взорваться в любую секунду мины в полицейской форме?

Вопросительно посмотрев на врача, я показал рукой на свои вещи, и он понял. Подойдя к столу, лысый вежливо поинтересовался у «хриплого»:

– Это вещи молодого человека?

Ни слова не говоря, полицейский небрежно толкнул к нему все барахло, что принадлежало мне, неважно по праву или нет, и вновь отвернулся в другую сторону. Врач пожал плечами и, взяв вещи со стола, протянул мне со словами:

– Возьмите, это не улики и полиции они ни к чему.

Я прижал к себе мини-диск и телефон, а паспорт врач сам всунул мне в карман брюк и вновь, обращаясь к сержанту, сказал:

– Ну вот и все. Мы уходим, а в отчете я обязательно укажу вас, товарищ сержант, как человека, не манкирующего своими прямыми и косвенными обязанностями. Надеюсь, это заставит вас изменить свое мнение о людях в лучшую сторону.

Сержант явственно вздрогнул после незнакомого слова, но, уловив, что в тоне доктора не таится больше никакой угрозы, хмуро, исподлобья взглянул на нас, задержав свой бычий взгляд на мне, и коротко кивнул. Я не стал с ним прощаться. Этот человек не вызывал во мне симпатий, хотя, если судить по словам доктора, именно ему я был обязан жизнью. Впрочем, доктор этого не видел, а сержант, скорее всего, просто обнаружил меня лежащим на полу подземного перехода без сознания и притащил сюда. Я почти не сомневался, что пожелай неизвестные злодеи прикончить меня, вряд ли они стали бы вводить снотворное, а про челюсть просто приврал, для значимости. Правда, вызвал «Скорую», машину которой я увидел напротив того же «Макдоналдса». И на том, как говорится, спасибо.

Доктор помог мне взобраться в машину «Скорой помощи», запрыгнул сам и негромко попросил водителя:

– Поедем, Коленька.

Из окошка по очереди посмотрели на нас сначала водитель, затем молодая девушка, с некрасиво выступавшими вперед зубами, и машина тронулась с места. Я молчал, не зная, как сказать врачу, что мне нельзя в больницу, но то ли я такой бесталанный, то ли люди мне стали попадаться исключительно с телепатическими способностями. Так или иначе, но едва мы отъехали, лысый доктор посмотрел мне в глаза и совершенно другим тоном спросил:

– Не хочешь в больницу?

– Нет, – я ответил коротко, но честно.

– Вот и хорошо. И мне не хочется ехать заполнять кучу бумаг. Давай сделаем так: ты напишешь, что отказываешься от госпитализации, а я добавлю, что у тебя легкое сотрясение мозга, и мы привезли тебя домой. Ты где живешь?

Плавный переход на доверительное «ты» я воспринял как должное.

– На Нижегородской.

– Недалеко. Можем и отвезем. Легкое-то легкое, а вдруг что? – Он внезапно забеспокоился.

– Не надо, – сказал я и спросил: – А что со мной случилось?

– А ты не помнишь? Нет? – Он вновь, раз в пятый пожал плечами. – Тебя чем-то укололи вот сюда, – его палец ткнул мне в область шеи, – думаю, какой-то сильный транквилизатор, но без анализов не узнать. После чего, вероятно, ты упал, ударившись головой обо что-то твердое. Скорее всего, об пол. В переходе.

– Спасибо. – Я подумал, что у меня в кармане есть деньги, и, возможно, неплохо было бы ему заплатить, но, взглянув в его глаза, отказался от этой мысли.

– Вот и я так думаю. А то что же получается, я тебя за деньги из этого клоповника вытащил?

Определенно, все мои мысли выписывались у меня где-то на лбу, иначе как объяснить, что все знали, что я хочу сказать, еще до того, как я произносил что-либо.

Он вдруг посмотрел на мою кисть и дотронулся до нее.

– Это что? Тоже последствия драки? – спросил доктор и как бы между прочим взялся другой рукой чуть повыше кисти. Я хотел ответить, но резкая, почти невыносимая боль пронзила меня, заставив замереть с открытым ртом.

– Ну, вот и все. Банальный вывих, скоро пройдет.

И словно по заказу, боль прошла. Практически бесследно. Опухоль спадала буквально на глазах.

Машина, в которой мы ехали, остановилась на углу Большой Ордынки и Садового кольца.

Доктор пристально посмотрел мне в глаза и сказал:

– Ну, кажется, ты в порядке. Только не дерись сегодня и не надо пить спиртного. Дай мозгам отдохнуть. А лучше всего, если отправишься домой и проспишь до завтра.

– Спасибо, доктор, не знаю, как и благодарить. – Фраза, всплывшая из очередного кинофильма, оказалась как нельзя кстати.

– Ну вот и не благодари. Скажу без ложной скромности, мне было приятно осадить этого потерявшего границы порядочности сержанта, и я думаю, что надо бы ему и в самом деле показаться врачу. Человек с такой больной психикой не может ходить с пистолетом и иметь такие полномочия. Это я как врач говорю.

Я попрощался с ним, пожав крепкую как камень руку, и вылез из машины. Обдав меня облаком вонючего газа, «Скорая» скрылась за поворотом, но перед этим я увидел руку «лысого», поднятую не то в приветственном жесте, не то в смысле «но пасаран». Я остался один. Не совсем один, конечно. Вокруг сновали машины разных форм и расцветок, за рулем которых сидели и мужчины и женщины. Все спешили куда-то по своим приятным и неприятным делам, а я стоял, и смотрел на всю эту суету, и никак не мог избавиться от мысли, что я опоздал. Часы показывали 12.25, а это означало, что Катя, вероятнее всего, уже ушла…

…Я сидел в том же гостиничном номере люкс «Метрополя», в том же кресле, и в руке моей был, наверное, тот же самый бокал, только коньяк был не армянский, а французский, с тонкими, изысканными ароматами. Напротив, почти в той же, что и ночью, позе, сидел мой друг, Герман, но у него в руке не было бокала. Он молча смотрел на меня и бог знает, что за мысли вертелись у него в голове. Наверное, он уже жалел, что доверил мне такое важное дело, как продажа дорогостоящей квартиры, но отказываться значило признать себя неправым, а это было не в его стиле.

Молчал и я. Потому что не знал, с чего начать, и нужно ли вообще начинать, тоже не знал. Неизвестно, как бы отнесся к моим словам этот Фома неверующий, и, зная его как облупленного, я мог бы предположить, что, скорее всего, он не поверит. Ничему. Хотя у меня был диск, который лучше прочих свидетельств мог объяснить многое, но я не хотел говорить про диск, как, впрочем, и про все остальное.

Я оказался у него в номере, можно сказать, случайно. После того как меня высадили где-то на Добрынке, я еще целый час шатался по улицам, приводя свои мысли в порядок, но главное, я ждал звонка от Кати. Денег, как ни странно, в кармане не оказалось, и имелось серьезное подозрение, что это было делом рук хриплого сержанта, поскольку намерения одетых бомжами людей вырисовывались четко и ясно. Им нужен был я и то, что было у меня с собой. Не деньги, а диски. Один бог знает, как они нашли меня, но в том, что эти люди имели отношение и к убийству полковника, и к той квартире на Ордынке, я уже не сомневался. Теперь, по истечении нескольких часов, когда стало ясно, что Катя не позвонит, выходило, что на них можно повесить и похищение.