этом вопросе. Однако им не удалось одновременно добиться обеих этих целей, но вместе с пресыщенностью от благ явилась разнузданность тех, кто ими воспользовался. 2. И тогда-то Рим подвергся величайшей опасности с той стороны, откуда меньше всего можно было ожидать. Ведь и послы, отправленные консулами для хлебных закупок, приобрели на общественные средства много хлеба на приморских и внутренних рынках, привезя его в Рим, и изо всех мест сошлись те, кто обычно торговал продовольствием, чей груз город также скупил на общественные деньги и держал его под охраной. 3. Кроме того, прибыли и отправленные ранее на Сицилию послы Геганий и Валерий, ведя много грузовых судов. На них они везли пятьдесят тысяч сицилийских медимнов пшеницы[780], половина которой была куплена за весьма малую цену, а остальные послал тиран, передав безвозмездно и доставив на собственные средства. 4. Но, когда жителям города стало известно о прибытии судов с хлебом из Сицилии, среди патрициев разгорелся жаркий спор по поводу его продажи. А именно, самые снисходительные из них и наиболее расположенные к плебсу, принимая во внимание угнетающие общество беды, убеждали весь дар тирана разделить среди плебеев, а купленный на общественные деньги хлеб продать им за небольшую цену. Они доказывали, что вследствие этих благодеяний скорее всего может смягчиться раздражение бедняков против богатых. А более самонадеянные и олигархически настроенные патриции полагали, что следует рьяно и всячески вредить плебеям, и советовали сделать продовольствие для них как можно дороже, чтобы из-за нужды они стали благоразумнее и относительно остальных гражданских обязанностей более законопослушными.

XXI. Из таких вот сторонников олигархии был и этот Марций, прозванный Кориоланом[781], высказывавший свое мнение не как остальные, тайно и осторожно, но открыто и смело, так что его услышало и много плебеев. Дело в том, что он имел помимо общих для патрициев обид и некоторые собственные поводы, появившиеся недавно, в силу которых, казалось, он справедливо ненавидит плебеев. 2. А именно, когда он добивался консульства на последних выборах при поддержке патрициев, народ выступил против и не позволил отдать должность ему, остерегаясь, ввиду блестящей славы и отваги Марция, как бы он в силу этого не предпринял что-нибудь для ниспровержения власти плебейских трибунов, и особенно опасаясь его из-за того, что ему, как никому прежде, с большим рвением помогало множество патрициев. 3. Поэтому Марций, движимый гневом на такое оскорбление и в то же время стремясь вернуть к первоначальному порядку изменившийся политический строй, и сам, как и раньше я говорил, добивался свержения власти народа, и остальных побуждал. А вокруг него сплотилось значительное товарищество из знатных юношей, которые имели наибольший имущественный ценз, и многочисленные клиенты, присоединившиеся из-за военной добычи. Поощряемый этим он вел себя надменно, стал знаменит и достиг вершины известности. 4. Однако по этой же причине ему не достался счастливый исход. Ведь когда по данному поводу собрали сенат и старшие сенаторы, каков был у них обычай, первыми изложили свои мнения, среди них нашлось немного таких, кто бы открыто выступил против плебса. Как только слово перешло к более молодым, Марций, испросив у консулов разрешения сказать, что хочет, и удостоившись всеобщего одобрения и внимания, произнес против плебса речь следующего содержания:

XXII. «То, что плебс отделился, не нуждой и бедностью угнетаемый, отцы-сенаторы, а движимый дурной надеждой уничтожить ваш аристократический строй и самому распоряжаться всеми общественными делами, думаю, почти все вы поняли это, видя его выгоды от примирения. Ведь ему оказалось недостаточно, погубив доверие к договорам и отменив обеспечивавшие его законы[782], ни во что иное уже не соваться; так нет, введя новую должность для ниспровержения власти консулов, он сделал ее посредством закона священной и неприкосновенной[783] и теперь втайне от вас, о сенат, недавно утвержденным законом присвоил себе тираническую власть. 2. В самом деле, когда в соответствии со своей большой властью его вожди, выставляя в качестве благовидного предлога именно помощь обиженным плебеям, уводят и уносят благодаря этой власти все, что им угодно, и никто, ни частное лицо, ни должностное, не воспрепятствует их беззакониям в страхе перед законом, который лишает нас вместе со свободой деятельности и свободы слова, назначая смерть наказанием для произносящих вольные речи, то каким другим именем следовало людям, имеющим разум, назвать такое самовластие, кроме как тем, что одно лишь является истинным и с которым все вы, пожалуй, согласитесь, то есть, тиранией? И если над нами властвует как тиран не один человек, а весь плебс, то чем это отличается? Несомненно, дела у обоих одни и те же. 3. Поэтому лучше всего было вообще не допустить появления этой власти в зародыше, но все тогда выдержать, как предлагал благороднейший Аппий, задолго предвидя беды, а если не вышло, то, по крайней мере, теперь всем единодушно вырвать ее с корнем и выкинуть из города, пока она слабая и с ней легко сразиться. 4. И не нам первым, о сенат, и не нам единственным довелось это испытать, но уже многие и много раз, попав в нежелательное положение и ошибившись в выборе наилучшего предложения по важнейшим вопросам, после того как не воспрепятствовали зарождению зла, пытались затем подавить его рост. Хотя раскаяние тех, кто поздно начинает становиться благоразумным, бесполезнее предусмотрительности, но, с другой стороны, оказывается не хуже, если, препятствуя последствиям, искупает допущенную вначале ошибку.

XXIII. Если же некоторым из вас хотя и кажутся деяния плебса возмутительными, и они полагают, что следует помешать ему впредь совершать проступки, но при этом у них возникает опасение, как бы не показалось, что они первыми упраздняют соглашение и нарушают клятвы, то пусть поймут, что они не нападают, а защищаются, и не расторгают соглашение, а наказывают расторгнувших его, а потому они будут невиновны перед богами и ради собственной же выгоды поступят справедливо. 2. Пусть же появится у вас веское доказательство того, что не вы являетесь зачинщиками расторжения соглашения и нарушения договора, но плебейская сторона, не желающая соблюдать условия, на которых они вернулись. Ведь не для того, чтобы навредить сенату, но чтобы не терпеть от него зла, плебс потребовал учредить власть трибунов. Однако он ею пользуется уже не для того, что следует, и не в соответствии с теми условиями, на которых он ее получил, но для разрушения и уничтожения отеческого политического строя. 3. Ведь вы, конечно, помните недавно состоявшееся народное собрание и произнесенные на нем вождями плебса речи, какую они явили тогда самоуверенность и