ним эдилов. В свидетели же случившегося в сенате трибуны призывали самых уважаемых его членов, а дерзости по отношению к эдилам — всех присутствовавших тогда на площади плебеев. 3. Сказав это, они предоставляли патрициям, если бы тем было угодно, возможность для защиты, удерживая народ на собрании, пока не закончится заседание сената. Ведь как раз в тот момент патриции совещались по этому самому вопросу, сомневаясь, следует ли им оправдываться перед плебсом по поводу того, в чем они оклеветаны, или лучше оставаться в покое. Когда же в большинстве выступлений более гуманное предложение было предпочтено слишком самоуверенному, консулы, распустив собрание, прошли на площадь, чтобы и опровергнуть обвинения, касающиеся всех патрициев, и попросить народ не принимать никаких непоправимых решений в отношении Марция. И более старший из них, Минуций, выступив, сказал следующее:

XXVIII. «По поводу нехватки хлеба объяснение совсем короткое, плебеи, и мы не приведем каких-либо иных свидетелей того, что скажем, кроме вас самих. Ведь вы и сами, конечно, прекрасно знаете, что недород хлебных злаков случился вследствие пренебрежения посевом. И в остальном о погибели страны вам не нужно выяснять у других, по какой причине это произошло и каким образом, в конце концов, самая обширная и лучшая земля стала испытывать нехватку всех плодов, а также рабов и скота — частично, поскольку подвергалась разорению со стороны врагов, частично же, поскольку не могла обеспечивать вас, столь многочисленных и не имеющих никакой другой поддержки. 2. Так что голод появился не из-за того, о чем клевещут ваши вожди, а от чего — вы и сами знаете, находя это правильным. И прекратите приписывать несчастье нашему коварству и гневаться на нас, не причинивших вам никакого вреда. 3. Отправка же колонистов произошла по необходимости, поскольку всеми вами сообща было решено держать под охраной места, нужные для войны. Состоявшись в очень своевременный момент, она принесла большую пользу и тем из вас, кто переселился, и тем, кто остался. Ведь одни имеют там продукты питания в большем изобилии, а другие, оставшиеся здесь, меньше ощущают нехватку продовольствия. А равенство в судьбе, которую мы, патриции, разделили вместе с вами, плебеями, выбрав поселенцев по жребию, не порицается.

XXIX. Итак, по какой причине ваши вожди упрекают нас за то, в чем мы имеем общие убеждения и судьбы, — поскольку есть опасность, как говорят они, или поскольку это им выгодно, как полагаем мы? 2. Ибо то, в чем на недавно состоявшемся заседании сената мы были оклеветаны ими, — дескать, что мы не желаем проявить умеренность в отношении цен на продовольствие, что замышляем лишить плебейских трибунов власти, что таим злобу на вас за мятежный уход из города и любым способом стараемся навредить плебсу, — эти и все такого же рода обвинения мы вскоре опровергнем делами, не только не причинив вам никакого зла, но гарантируя и ныне власть плебейских трибунов на тех условиях, на которых тогда уступили ее вам, а распродажу хлеба осуществив так, как вы все решите. Поэтому лишь дождавшись, если что-нибудь из этого не исполнится, тогда только обвиняйте нас. 3. Но если бы вы захотели тщательно рассмотреть наши разногласия, то увидели бы, что мы, патриции, могли бы с большим правом упрекать плебс, чем вы обвинять сенат. Ибо вы, плебеи, несправедливо поступаете с нами — и, слушая меня, ни на что не обижайтесь, — если не дождавшись даже сведений об итогах нашего обмена мнениями, уже считаете нужным его порицать. 4. Впрочем, кто не знает, что всякому желающему, пожалуй, легче всего нарушить и уничтожить согласие в государстве, обвиняя именно в том, доказательство чего, предполагающееся в будущем и пока еще неявное, служит не защитой против причинения какого-либо зла, но предлогом для несправедливости? 5. И не только ваших руководителей стоит порицать за то, что они возводят напраслину и клевещут на сенат, но и вас не меньше за то, что верите им и возмущаетесь, прежде чем убедиться самим. Ведь вам следовало, если вы боялись будущих несправедливостей, и негодовать по их поводу в будущем. Ныне же вы явно судите скорее слишком поспешно, чем благоразумно, и большую безопасность полагаете в большем злодеянии.

XXX. Итак, я полагаю, что о преступлениях всего сословия, в которых плебейские трибуны ложно обвинили сенат, сказано достаточно. Но поскольку и по отдельности каждого из нас они порочат за все, что бы мы ни сказали в сенате, и считают виновниками раздоров в государстве, а ныне требуют казнить или изгнать из отечества Гая Марция, человека, любящего свою отчизну, который высказался независимо при обсуждении общественных дел, то я хочу насчет этого также рассказать вам об истинном положении — и следите, надлежащие ли и правдивые ли молвлю я слова. 2. Вы, плебеи, когда договаривались с сенатом о примирении, полагали, что вам достаточно освободиться от долгов, и попросили ради защиты притесняемых бедняков разрешения назначать должностных лиц из вашей среды. И вы получили оба эти дара, будучи тогда весьма признательны нам. Но упразднить власть консулов или лишить сенат права руководства общественными делами и ниспровергнуть порядок исконной формы правления — этого вы не просили и не собирались просить. 3. Что же такое случилось, что ныне вы пытаетесь все это разрушить? И на какое право полагаясь, вы стремитесь отнять у нас должности? Ведь если вы сделаете страшным для членов сената откровенно говорить так, как они думают, то что дельного смогут сказать ваши руководители? Или каким законом воспользовавшись, они будут требовать наказания смертью или изгнанием кого-либо из патрициев? Ведь ни старинные законы не дают вам такой власти, ни недавно заключенные соглашения с сенатом. 4. А нарушать установленные законом границы и ставить силу выше права присуще уже не демократии, но, если хотите слышать правду, — тирании. Так вот, я бы посоветовал вам не отказываться ни от одного из тех благодеяний, что вы нашли со стороны сената, но на то, чего не потребовали дать вам тогда, когда прекращали вражду, и теперь не притязать.

XXXI. А чтобы вам стало яснее, что ваши вожди не желают ничего умеренного или справедливого, но добиваются противозаконного и невозможного, то примерьте ситуацию на самих себя и взгляните следующим образом: представьте, как члены сената обвиняют ваших политических деятелей в том, что те публично произносят перед вами предосудительные речи против сената, ниспровергают отеческий аристократический строй и разжигают мятеж в государстве — все это, кстати, утверждая справедливо, ибо они делают это, — и страшнее всего то,