удар пробивает литерой бумагу, что почти всегда бывало с первым экземпляром машинописи). В целом же по характеристике оттиска литеры, даже без учета изношенности ленты, электрическую машинку можно почти всегда отличить. Тут нужно повиниться, что на заре туманной юности автор активно пользовался для своих зачатков научных дел имевшейся в доме «электро-механической» пишущей машинкой «Ятрань». До сих пор помню, как после наступления компьютерной эры я тащил вниз эту двадцатикилограммовую толстуху на помойку, хотя следовало бы мне от такого резкого шага, наверное, воздержаться.

Конечно, в свое время КГБ СССР, борясь с диссидентским движением, мог по шрифту машинописи определить не только модель пишущей машинки (она может быть идентифицирована по так называемым общим признакам – рисунку шрифта, шагу и так далее), а в некоторых случаях даже идентифицировать конкретную пишущую машинку, потому что так называемые частные признаки – небольшие дефекты некоторых литер, приобретаемые за годы употребления машинки, делают ее «почерк» уникальным. В пособиях по криминалистике мы можем встретить образцы шрифтов различных пишущих машинок, а при некотором любопытстве, выяснив, на какой из них был отпечатан текст, затем уточнить и годы, в которые такие машинки начали выпускаться. Последнее имеет скорее академический интерес, потому что на протяжении всех лет советской власти использовалось множество дореволюционных пишущих машинок. Впрочем, мы вынуждены оставить подобные интересные исследования профессиональным криминалистам, а сами вынужденно ограничим свой инструментарий доступным нам, как любому историку или антиквару, визуальным исследованием.

Кроме характеристики машинописи – не только шага машинки (межзнакового расстояния) или же переката каретки (интерлиньяжа), но и вообще оформления документов в соответствии с канцелярской традицией, конкретным типом документа и хронологическим отрезком, важно понимать кое-что относительно бытования машинописных документов в канцеляриях высших органов власти.

Скажем, встречаем мы очередной «автограф Ленина» под машинописным документом. Обычно это нечто короткое – уведомление, мандат, служебная записка. Понятно, что почерком Ленина это написать трудно, и выбирается путь, который кажется фальсификаторам максимально близким для достижения цели (то есть быстрого, желательно мгновенного обогащения). И путь этот – машинопись + «автограф».

В изготовлении таких артефактов мы тоже наблюдаем своего рода эволюцию, и надо отдать должное умельцам, которые быстро учатся и уже не пишут отсебятины, а в качестве источника текста берут с помойки том Полного собрания сочинений Ленина и строго ему следуют. Они попросту цитируют документ, там опубликованный, то есть делают его заново. Логика у фальсификаторов простая: раз в архиве Ленина отложился черновик документа, где-то должен гулять и оригинал. Тут многое выступает на стороне фальсификатора: и доказательность («текст уже опубликован по черновику»), и гарантия того, что подделка не будет распознана ни по содержанию, ни по орфографии. Последнее особенно актуально, потому что уровень грамотности фальсификаторов обычно не столь высок.

Был не так давно выставлен на одном заграничном аукционе такой «автограф Ленина 1919 года»; как обычно, за несусветные деньги, и как обычно, с экспертным заключением мастера на все заключения. Но если поглядеть на такой артефакт глазами Адвоката дьявола, что мы увидим?

Итак, смотрим внимательно: да, такая записочка была в истории, текст ее напечатан в собрании сочинений и почти совпадает с «автографом». Однако там текст «публикуется по рукописи», а кабы существовала изначально машинопись, то в архиве Ленина бы отложилась также машинопись (второй экземпляр как минимум, потому что первый отправился к адресату). Справедливо предположить, что публикуемая записка была написана от руки и вместе со всем ленинским наследием, усиленно собираемым партией многие годы, вернулась потом в ленинский архив и была напечатана в «Ленинском сборнике», а потом и в Полном собрании сочинений. Наивно думать, что в первые годы советской власти в секретариате Ленина все записульки обязательно печатались на пишущей машинке. Но поскольку подобные рассуждения отчасти субъективны, к тому же мы непосредственно ленинской текстологией не занимались, обратим свое внимание на текст, напечатанный на пишущей машинке, – наш непосредственный источник.

Внимательное рассмотрение того, как передан текст, может позволить нам сделать и вывод о подлинности всего документа. И это правда, потому что именно здесь – в машинописи – мы действительно можем получить ответ. А ответ в том, что фальсификаторы даже не потрудились поинтересоваться текстологическими принципами издания собрания сочинений Ленина; они без особенных затей строжайше следовали публикации. Именно поэтому в тексте машинописных фальсификатов мы нередко, как и в печатном издании документа, видим, например, что некоторые слова даны разрядкой, то бишь буквы напечатаны через интервал, как будто бы для расстановки смысловых акцентов.

«Ну и что с того?» – спросите вы. А то, что в этом усматривается даже комичный факт. Чтобы открыть карты, приведем наконец и нужный фрагмент из текстологических принципов: «Подчеркнутое одной прямой чертой печатается курсивом; двумя – курсивом в разрядку; тремя – прямым полужирным, четырьмя – прямым полужирным в разрядку; подчеркнутое одной волнистой чертой печатается полужирным курсивом; двумя – полужирным курсивом в разрядку». За неимением курсива фальсификаторы дали текст просто в разрядку. Как ныне принято говорить: «Учите матчасть!»

Третье: типографский бланк. По традиции, сложившейся задолго до 1917 года, документы высших органов власти не то чтобы «за отсутствием гербовой пишутся на простой», совсем нет. То есть внутренние документы ведомств нередко писались (печатались) на обычной бумаге, однако же исходящие документы, в особенности для предъявления кому-либо (официальные письма, уведомления, мандаты, удостоверения), должны быть исполнены на бланке, потому что подделкой документов занимались еще до нас, и официальные органы стремились опережать фальсификаторов «уровнем защиты».

Как мы говорили и не устанем говорить, наибольшую трудность для фальсификации в нашей области представляет то самое изобретение Гутенберга, которому скоро исполнится 500 лет, – наборный текст. Именно типографский способ высокой печати, который крайне сложно фальсифицировать в чистом виде, представляет для фальсификаторов непреодолимую преграду. Мы упоминали, что фальсификаторы придумывают ухищрения разного толка, но результат покамест не слишком удовлетворителен. К тому же в России типографии высокой печати, в которых можно было бы осуществить задуманное, были сброшены с корабля истории на рубеже 1980−1990‐х и ныне канули в Лету (единичные художественные мастерские высокой печати, вероятно, сохранились, но там заказ разместить затруднительно). Идеальный выход в таком случае – взять старый чистый бланк и использовать его для своих манипуляций, однако эти бланки, говоря казенным языком, были «бланками строгой отчетности».

Как же действуют фальсификаторы? Мы уже рассказали, каким путем заново изготавливаются целые книги, но когда нужен один лишь только бланк, обычно с наборным угловым штампом, поступают проще. Сканируется некий угловой штамп, затем в мастерской печатей и штампов заказывается ровно такой же, желательно из полимера, а не из резины. И в