Я схватилась за нити, окружавшие ее, и крепко их натянула, заставив опустить руки. Теперь Сату не могла даже шевельнуть ими. Они словно приклеились к ее бокам.

– Что тебе известно о прядильщиках? – спросила я.

– Я знаю о них меньше, чем ты, – ответила Сату.

– И по этой причине ты издевалась надо мной в Ла-Пьере?

Во взгляде Сату ничего не дрогнуло. Ее глаза оставались такими же жесткими. Оказалось, что тогда она действовала в интересах самосохранения и никакого раскаяния не испытывала.

– Я не допущу, чтобы ты меня выдала. Они убьют всех нас, если узнают, на что способны прядильщики, – заявила Сату.

– Они меня и так убьют за любовь к Мэтью. Так что́ мне терять?

– Твоих детей! – зло бросила мне финская ведьма.

Это уже переходило всякие границы.

– Ты недостойна обладать дарованиями ведьмы. Я связываю тебя, Сату Ярвинен, лишаю магической силы и способности к колдовству и передаю в руки богини.

Указательным пальцем левой руки я натянула нити еще сильнее и скрепила их узлом. Палец вспыхнул темно-пурпурным светом. Как я узнала, это был цвет справедливости.

Магическая сила покинула Сату. Об этом свидетельствовал резкий свистящий звук и невидимая воронка, куда затянуло часть воздуха. В номере стало труднее дышать.

– Ты не можешь накладывать на меня заклятие! – закричала Сату. – Это запрещено!

– Можешь донести на меня Конгрегации, но прежде знай: узел, связывающий тебя, никто не развяжет, кроме меня. И какая польза Конгрегации от тебя в таком состоянии? Если хочешь сохранить свое место, тебе придется молчать и надеяться, что Сидония фон Борке ничего не заметит.

– Ты за это заплатишь, Диана Бишоп! – пригрозила Сату.

– Уже заплатила. Или ты забыла, как обошлась со мной во имя сестринской солидарности? – Я медленно приближалась к ней, продолжая говорить. – Наложенное заклятие – пустяк по сравнению с действиями Бенжамена, если он узнает, что ты прядильщица. Защититься от него ты не сможешь и окажешься полностью в его власти. Я видела, как Бенжамен поступает с ведьмами, которых пытается оплодотворить. Даже ты не заслуживаешь такой участи.

В глазах Сату вспыхнул страх.

– На сегодняшнем заседании голосуй в поддержку ходатайства де Клермонов. – Я освободила руки Сату, но заклятие, ограничивающее ее магическую силу, осталось на месте. – Если не ради Мэтью, то хотя бы ради себя.

Сату попыталась применить магию и убедилась, что ее сила действительно ушла.

– Я тебе не соврала, сестра. Твоя сила исчезла. – Я пошла к двери, добавив перед уходом: – И больше не смей угрожать моим детям. В противном случае ты будешь умолять, чтобы я зашвырнула тебя в какую-нибудь дыру и забыла о твоем существовании.

Герберт попытался оттянуть финальное голосование, ссылаясь на процедурные несоответствия. Он заявил, что нынешний состав правящего совета не отвечает критериям, установленным основополагающими документами. Документы эти были выработаны еще в эпоху Крестовых походов и требовали для принятия решения обязательного присутствия трех вампиров, трех ведьм и трех демонов.

Если бы не Дженет, я бы его задушила. Она быстро пояснила: поскольку мы обе являемся частично вампиршами и частично ведьмами, необходимый баланс сохраняется. Пока она спорила о процентном соотношении, я внимательно прочитала так называемый основополагающий документ Герберта и обнаружила там слова вроде «неотчуждаемый». Они появились гораздо позже, в XVIII веке. Когда я представила Герберту список лингвистических курьезов в документе так называемой эпохи Крестовых походов, он хмуро поглядел на Доменико и сказал, что это, очевидно, поздние копии, а сами оригиналы утеряны.

Никто ему не поверил.

Мы с Дженет выиграли голосование: шестеро против троих. Сату голосовала так, как ей велели. Ей хватило мозгов осознать свое поражение и вести себя тихо. Даже Татьяна присоединилась к нам, за что нужно было благодарить Осаму. С дотошностью лингвиста он растолковал русской демонице, что в польском языке буквосочетание «ch» обозначает звук «х», а не «ч», как в английском. Более того, он показал ей на карте все русские города, название которых начиналось на букву «ч». Все они были далеко от польского Хелма, а потому польские ведьмы никак не могли причинить вред Татьяниной бабушке, наслав на ее тело фурункулы. Татьяна и Осаму вошли в зал заседаний, держась за руки, и я подумала, что демоница поменяла не только позицию, но и бойфренда.

Когда голоса были подсчитаны и результаты занесены в протокол, мы не стали задерживаться и праздновать победу. Галлоглас, Дженет, Фернандо и я погрузились на катер де Клермонов и помчались в аэропорт.

Как и было оговорено, я послала Хэмишу эсэмэску с результатами голосования. Сообщение состояло из трех букв: ФГП – ферзевый гамбит принят. Шифр означал, что Конгрегацию удалось склонить к поддержке операции по спасению Мэтью. Мы не знали, перехватываются ли наши сообщения, но на всякий случай решили проявлять осторожность.

Хэмиш ответил мгновенно.

Затем я обменялась сообщениями с Маркусом и узнала, что близнецы вечно голодны и Фиби сейчас занимается только ими. Я спросила про Джека. Его поведение не вызывало опасений.

После Маркуса я послала эсэмэску Изабо.

Это тоже было взято из шахматной терминологии. Мы прозвали Герберта, бывшего когда-то епископом[65] в Риме, и его закадычного друга Доменико парой слонов, поскольку они всегда действовали сообща. Потерпев недавнее поражение, они явно горели желанием отомстить. Скорее всего, Герберт уже предупредил Нокса, что я заручилась поддержкой Конгрегации и мы держим путь в Польшу.

Изабо ответила не так быстро, как Маркус.

После долгой паузы от Изабо пришло еще одно сообщение.

Мой плотный плащ не спасал от холодного ветра. Его порывы атаковали меня, угрожая расколоть надвое. Такого холода я еще не испытывала. И как только в Хелме переживают подобные зимы?

– Вот его логово, – сказал Болдуин, махнув в сторону лежащей внизу долины, где виднелось несколько приземистых зданий.

– С Бенжаменом не менее дюжины его детей, – сообщила Верена, протягивая бинокль.

Она думала, что глаза теплокровной ведьмы не настолько остры и отсюда я не увижу места, где томился мой муж. Я покачала головой.