Публичное порицание Амстердама Харлемом включало слабо прикрытое предупреждение, что народные беспорядки будут усиливаться до тех пор, пока «режим и религия» в Соединенных Провинциях не восстановятся на надежной и «праведной» основе, установленной Морицем и Дордрехтским синодом. Отцы Харлема видели проблемы республики как прямое следствие крушение контрремонстрантских мер 1618–19 годов. С другой стороны, Гроций, наблюдая за всем из Парижа, считал этот тупик доказательством, что переворот Морица разделил и парализовал Голландию, устранив опытных правителей и приведя провинцию в слабое состояние меньших провинций. Переворот Морица, по мнению Гроция, сделал Голландию «рабой» «невежественных людей», коими он считал кальвинистских фанатиков в Харлеме и некомпетентных подражателей Дейка.

Сложилась патовая ситуация: 7 декабря 1629 года Штаты Голландии разделились — пять против пяти, остальные заняли промежуточное положение. Попытки штатгальтера выйти из тупика провалились. Но, по прошествии времени, в противовес предсказаниям Харлема, народные беспорядки не усилились. Напротив, в течение 1630-х годов, напряжение между религиозно-политическими блоками постепенно уменьшилось. Конфликт между враждующими партиями продолжался, но потерял былую интенсивность, поскольку публика постепенно устала от бесконечной полемики после двух десятилетий непрекращающегося напряжения и партийной вражды, а также вытекающей из этого беспомощности Штатов Голландии. Ремонстрантство и терпимость по-прежнему были предметом разногласий, но уже не производили такого возмущения, чтобы спровоцировать радикальные решения. Постепенно власть «арминианских» городских советов над своих городами усиливалась, а народное контрремонстрантство ослабевало. Контрремонстрантские города могли лишь упираться и продолжать свою кампанию обструкции без надежды на скорое разрешение разногласий в государстве и Церкви.

Штатгальтер целиком и полностью поддерживал перемирие. Новый министр Филиппа IV в Брюсселе, маркиз Айтона, заверил Мадрид в июне 1630 года, что Фредерик-Хендрикприлагает все усилия, чтобы перемирие было реализовано, но ему препятствует «insolencia» («наглость, дерзость» (исп.) — прим. ред.) некоторых голландских городов. Английский посланник в Гааге в августе 1630 года подтвердил, что принц «был и остается преданным перемирию», объясняя внешне парадоксальное обстоятельство, что именно арминианские города поддерживали запрос Фредерика-Хендрика о дополнительном финансирования для следующей кампании, а контрремонстрантские города были против мира и отклоняли любые денежные запросы, тем замечанием, что арминиане намеренно повышали налогообложение, чтобы «простой народ был не в силах выдержать это, но … выбрал бы мир», в то время как контрремонстранты, «видя это, никоим образом не согласятся ни выложить сотый пенс, ни вести наступательную войну, ни даже думать о том, чтобы отправить свою армию в поле в этом году для чего-либо, кроме защиты». Контрремонстранты хотели длительной и статичной войны, которая была бы еще и дешевле, чем наступательная война, которую в 1629 году вел ФредерикХендрик.

Безвыходное положение в Голландии не позволило штатгальтеру выступить в поход в 1630 году. Ему приходилось довольствоваться починкой крепостей в Безеле и Хертогенбосе. Тем временем религиозно-политический конфликт, парализующий Голландию, продолжался. Амстердам и Роттердам (при тайной поддержке Фредерика-Хендрика) в течение лета 1630 года поддержали прошение лидеров ремонстрантов о формальном снятии запрета в Голландии на ремонстрантские религиозные собрания. Контрремонстранты сопротивлялись изо всех сил. Политические «арминиане» одержали победу в ассамблее рыцарства, взяв верх над контрремонстрантами под предводительством Дейвенворде; но в пленарном собрании Штатов им не хватало поддержки достаточного числа городов. Дордрехт, по иронии судьбы, а также Делфт поддерживали Амстердам и Роттердам. Но едва ли все другие города были согласны. Собрания ремонстрантов теперь проводились беспрепятственно в Амстердаме, Роттердаме, а также Гааге. Но в остальной части Голландии всё было иначе; маленькие города и Гауда присоединились к Харлему и Лейдену, настаивая, что голландский запрет на собрания ремонстрантов должен сохраняться и исполняться должным образом, как это было в Харлеме и Лейдене. Но в то время как эта инициатива арминиан потерпела поражение, большинство не имело возможности препятствовать распространению ремонстрантства и вообще веротерпимости в Амстердаме и Роттердаме. Ремонстрантство и веротерпимость одержали значительную победу в сентябре 1630 года, когда амстердамские ремонстранты при поддержке городского совета, завершили строительство общественной церкви, которая была торжественно открыта Епископием. В начале 1630-х годов ремонстрантство вновь стало общепринятой частью общественной жизни в некоторых более крупных городах Голландии, и портреты ремонстрантских лидеров, которые с 1618 года обычно не выставляли на показ даже в частных домах, вновь появились. Ван Миревелт написал портрет Уттенбогарта в 1631 году и сделал множество копий на продажу. Рембрандт написал портрет Уттенбогарта в апреле 1633 года, а вскоре создал и гравированное изображение; было сделано и распродано большое количество копий этих портретов, в отличие от большинства других портретов Рембрандта.

Однако общественное успокоение 1630-х годов не помогло преодолеть раскол среди голландских регентов. Штаты Голландии, как доложил венецианский посол венецианскому Сенату, по-прежнему были полностью парализованы в связи с разладом между (как он их называл) Arminiani и Gomaristi (арминианами и гомаристами — прим. ред.). Чтобы выйти из этого тупика, штатгальтер планировал еще один сенсационный военный триумф на 1631 год. Поначалу Харлем и Лейден снова отказали ему в дополнительном финансировании. Но при поддержке Амстердама, Роттердама и Дордрехта принц в конце концов получил необходимую для наступления сумму. Его намерением было решительное вторжение во Фландрию, как сделал Мориц в 1600 году, осада и захват Брюгге или Дюнкерка, и полное унижение Испании. Амстердам, Роттердам, а также Штаты Зеландии стремились захватить Дюнкерк, поскольку с середины 1620-х годов этот город стал главной базой военно-морских и каперских атак из Южных Нидерландов на голландские торговые и рыболовные суда. Это нашествие по своим масштабам затмило вторжение Морица в 1600 году. Фредерик-Хендрик спустился по рекам во Фландрию с 30 000 человек, восьмьюдесятью полевыми орудиями и горами снаряжения всех видов на не менее чем 3 000 речных судах. Это была на тот момент наиболее впечатляющая демонстрация коллективной мощи Соединенных Провинций, а также ни с чем не сравнимого умения Голландии организовывать и перемещать войска и снаряжение. Высадившись на берег в Эйзендийке, штатгальтер дошел до канала Брюгге-Гент, распространяя панику по всей Фландрии. Но появление крупных сил Испании в его тылу спровоцировало неуместную стычку между принцем и голландскими представителями, которые настаивали, что штатгальтер не имеет права рисковать армией и, следовательно, государством, продвигаясь дальше, и что последнее слово в столь критическом моменте должно оставаться за представителями Генеральных Штатов, а не штатгальтером. В ярости Фредерик-Хендрик дал команду к отступлению, так ничего и не достигнув после стольких трат и приготовлений. Для него это было унижением не столько со стороны испанцев, сколько со стороны голландских депутатов. Лето 1631 года — когда Рембрандт перебрался со своей студией из Лейдена в Амстердам — позволило почувствовать предвкушение надвигающегося возрождения Голландии в качестве противовеса штатгальтеру, неизбежного развития, поскольку религиозно-политическая борьба в провинции ослабла, а сплоченность в известной мере восстановилась.