волна схлынула, у входа лежало лишь одно тело – удачно под самый конец удалось попасть концом прута в висок. Да ещё за одного Харелт был уверен, что сломал или повредил ему кости. Но и сам получил пару неприятных, хотя и поверхностных порезов. Что хуже, оружие они тоже смогли унести с собой.

На пару минут всё замерло, пока сектанты собирали силы. Потом началось снова. Положение Харелта стало намного опаснее: навалились сразу большой толпой, и защищая Кайристину, он лишился свободы манёвра, а в проклятой комнате не было ни одного угла, где можно было спрятать девочку так, чтобы их не обошли сбоку. Удар, блок, атака снизу, сделать вид, что поддался, а самому успеть переставить оружие влево… Когда сектанты в очередной раз дали им передышку, откатившись назад и сгрудившись около входа, Харелт понял, что долго так не продержится. Уже несколько раз его спасали камни, которые девочка в самый опасный момент кидала в лицо врагам – но в руках у неё оставалось всего два или три обломка. К тому же начинала сказываться потеря крови из многочисленных неглубоких ран и порезов. Да и боевая эйфория понемногу сходила на нет. Сразу как Харелт больше не сможет гасить боль усилием воли, реакция замедлится, а первый же пропущенный удар станет концом. Где же обещанная помощь?!

Не успел он додумать, как издалека послышался звон оружия и громогласные призывы:

– Именем Церкви – сдавайтесь! К вящей славе Господней!

До Харелта донёсся неразборчивый крик главы секты. Впрочем, и без слов было понятно, что Тёмный учитель требует захватить сына лорда Хаттан, чтобы попытаться выторговать себе бегство. Харелт не стал дожидаться, пока на них нападут с отчаянием обречённых или попросту расстреляют напоследок из арбалетов, чтобы «не нам, так никому». Крикнув девочке: «Не двигайся», – он кинулся вперёд, в толпу у входа. Быстрее, пусть они создадут кучу-малу, пусть пытаются добраться до него – лишь бы не было времени обдумать приказ своего хозяина, понять, что вот-вот сюда доберутся инквизиторы. Удар, парирование, удар, руку и бок словно обожгло кипятком, но это не важно, глаза застилает кровавая пелена бешенства, поэтому главное отбить вражеский клинок и нанести ещё один удар…

Боевое безумие прошло от того, что кто-то накладывал повязки, а рядом в голос рыдала Криси. Перед глазами плыло, но Кайристину и отца Энгюса в заляпанной чем-то кольчуге, который прижал к себе девочку и старался её успокоить, среди остальных инквизиторов взгляд Харелта нашёл сразу.

– Не реви, Криси, – попытался он улыбнуться, еле сдержавшись, чтобы не выругаться – так резко кольнуло в боку, несмотря на обезболивающую мазь, которую, судя по очень резкому запаху, лекарь на бинты намазал от души. – От царапин ещё никто не умирал.

– Вот видишь, милая? Живой он, живой. Раз шутит ещё.

– Не дождётесь. Отец Энгюс, этого взяли?

– Взяли, взяли. И его взяли живым, и барона. И даже казначея секты.

– Вот и хорошо. Теперь вы от своего обещания точно не отвертитесь. Да, отец Энгюс. Позаботитесь о моём вассале? Пока я немного не в форме?

И, не дожидаясь ответа, Харелт счастливо скользнул в темноту беспамятства.

[1] По аналогии с поздним кафоличеством священники делятся на «белых» – которым дозволено жениться, и «чёрных» – принявших полные обеты как символ отречения от мирских соблазнов. При этом занимать значительные церковные посты имеют право только «чёрные»

[2] Жаккард – собирательное название тканей, в узоре которых чередуются различные способы переплетения нитей. Применение разных видов нитей (например, матовой и блестящей, светлой и тёмной) усиливает эффект

Глава 3. Пёстрые ленты

Империя, Большой Соляной тракт. Июль, год 498 от сошествия Единого.

– Вы обещали, что отыщете их, – сине-серебряная фигура наполнила пустоту вокруг себя огненным негодованием.

– Я помню. И не отказываюсь от своих слов, – второе, ослепительно-белое человекоподобное создание источало медовое свечение. – Но также должно понимать: мы обязаны учитывать их безопасность, поэтому не можем действовать открыто. Иначе рискуем, что первыми отыщут наши враги.

Сине-серебряного накрыло облако золотистых искр…

Лейтис резко проснулась и села на кровати. Ещё во власти странного видения, не понимая, где она, ошеломлённая стремительным переходом от ослепительного сияния «там» к полумраку комнаты в небольшой гостинице, где ночью из светильников одна луна за окном. На полу зашевелился Ислуин, спавший на втором тюфяке. Лейтис всегда гадала, как наставник так быстро переходил ото сна к бодрствованию, даже если его будили внезапно. Зато сейчас это было весьма кстати. Поняв, что опасности нет, магистр отложил нож и спросил:

– Что случилось?

– Сон… опять то же видение. Точнее, другое, но очень похоже. Там опять была странная пустота и некто, сотканный из света и белого огня.

– Он что-то говорил? Что именно?

– М-м-м… что обещает кого-то найти. Только осторожно, так как иначе его опередят враги. Ерунда, мастер. Ну, приснилось…

– Ты ведь и сама в это не веришь, – усмехнулся Ислуин. – В прошлый раз, когда разговаривали медный и тот же белый, речь шла про Торфинс. А позавчера мы с тобой услышали, что там аресты. Сберегающие обнаружили крупную секту демонопоклонников, занимавшихся человеческими жертвоприношениями. Сегодня же – новый сон.

– Ну, сон, ну и что? – девушка зябко передёрнула плечами, хотя в комнате было жарко и душно, накинула поверх рубахи висевшую на спинке кровати куртку и принялась заплетать распущенные на ночь волосы в косу. – Я чувствую мысли одного из инквизиторов? С чего бы это? Их, кстати, подслушать невозможно, хотя пытались многие.

– У магов и шаманов, которые идут белой тропой Сарнэ-Турома, в молодости, особенно до свадьбы, нередко проявляются самые необычные способности, – пожал плечами магистр и встал у окна спиной к комнате, чтобы девушка могла спокойно переодеться. – Я могу назвать самые разнообразные версии. Например, что у вас с этим инквизитором общий предок – какой-нибудь пра-пра-прадед. И когда разговор заходит о тебе, способности сразу предупреждают. Но причина может быть и совершенно иной.

– Вопрос, что нам делать сейчас? Если Сберегающим понадобились свидетели, так просто от нас не отстанут.

– Не здесь, – остановил её магистр. – Мы не знаем природы связи, вдруг по ней потом могут проследить до места и снять слепок разговора, – Ислуин прислушался к первым петухам во дворе. – Пошли. Нам сейчас и остатки вчерашнего ужина сойдут, не стоит