телеги приезжали до деревни регулярно, так что нужные детали у плотника были давно готовы с запасом, даже отдельный навес для клиентов на подворье сделан. Ислуин придирчиво выбрал нужное для ремонта и потянулся было за кошельком, но старый Фер положил свою ладонь на кошель магистра, не дав ему развязать.

– Стой, ты пока ещё не наш. Нельзя. Потому плачу я.

Получив монеты, плотник сразу сказал:

– А за работу, значит, будет…

– Да не надо, мы сами, – улыбнулся Ислуин.

И подмигнул Феру, мол, знаю что делаю. Впрочем, старейшина труппы и не спорил, потому что в лесу уже видел, товарищ инструментом владеет неплохо. Косматый мужик-плотник же на эти слова и пантомиму лишь хмыкнул: пытавшиеся сэкономить клиенты для него были не в новинку. И заканчивалось всё одинаково – возвращались обратно к нему и безропотно платили за работу двойную цену. Так что плотник всё равно пошёл вслед за актёрами со своим инструментом. Да так и остался стоять возле фургона разинув рот. Встретить в здешнем захолустье, а уж тем более среди бродячих актёров, столь виртуозного мастера по дереву было очень удивительно. Ислуин же, закончив работу, покровительственно похлопал плотника по плечу и пошёл к местному ткачу, на сэкономленные деньги купить ткани на заплаты и краску.

Из деревни фургон уезжал, спрятав полученные за долгую жизнь шрамы и раны. И получилось всё так красиво, что никто не жаловался на запах краски, который держался ещё несколько дней. Настроение было радостное, вдруг показалось, что все неприятности остались позади. Если раньше останавливались даже на хуторах, надеясь хоть что-то заработать, то в этот раз первое представление новым составом решили дать в каком-нибудь крупном селе.

Первым ещё издали показался холм, где застыл небольшой замок местного барона. Словно начерченные тушью по зелёному листу травяных склонов поднимались чёрные каменные стены, и алела черепицей главная башня. Но туда хуглары не собирались, с дворянами мороки много, а прибыли, как правило, на ломаный медяк. На перекрёстке одна дорога уходила к подъёмному мосту, у которого две крестьянки с корзинами о чём-то спорили со стражником. Вторая дорога огибала холм и бежала туда, где у самого подножия раскинулась деревня. На краю беспорядочно и тесно стояли хижины и хозяйственные постройки самых бедных, дома у таких были невелики и выглядели неказисто, крыты соломенными кровлями. Половина жилища вообще отведена для скотины, вместе с сараем для сена и житницей для зерна. Но бедных домишек было немного, по большей части в деревне стояли добротные большие дома. Не полуземлянки с глиняным полом – белёные мазанки на фундаменте, с просторными дворами и крепкими оградами. Деревня была не просто зажиточной, в ней даже жил настоящий лицензированный маг. Пусть слабенький, на щите, который гордо высился возле самого богатого дома деревни, под гербом Гильдии была намалёвана всего-то шестёрка, самый низкий ранг. Но для здешних захолустных мест даже это считалось запредельным уровнем чародейского искусства.

Мимо лип, отделявших деревенскую дорогу от полей, фургон подъехал к деревне и встал на краю большого луга. Стаф сразу же поставил рядом с фургоном шест с привязанными лентами, мол, вечером будем давать представление. Сразу как фургон замер, и встречный ветерок перестал обдувать лица, каждый ощутил, насколько в полдень жарко и душно. Даже насекомые разомлели, присели отдохнуть, повисла глухая тишина. Со стороны полей послышался топот и мычание, это возвращались стада барона и крестьян. Тут же выбежали хозяйки, чтобы забрать свою скотину у пастуха и загнать в хлев, усердно помогали им в этом дети. За стадом начали возвращаться со своих наделов мужчины. Они шли неторопливо, в запачканных рубахах и шароварах, в шапках из подбитой холстиной шерстяной материи, в грубых толстых башмаках, загорелые, бородатые, облитые потом. Медленно расходились по своим домам, где к их приходу уже заготовлен обед. Потом деревня на какое-то время вымрет, крестьяне прилягут отдохнуть, затем опять пойдут в поле. Но судя по тому, как заинтересованно смотрели возвращавшиеся с полей отцы семейств и как крутились вокруг дети, на вечернее представление явится вся деревня.

В ожидании заката Стаф и Дав остались готовить место, а остальные разбрелись кто куда: искупаться в журчавшей недалеко речке, постирать вещи или просто поваляться в тенёчке. Магистра Лейтис нашла в укромном уголке: река здесь делала небольшую петлю, а густые кусты и пара деревьев скрывали и от солнца, и от случайного прохожего. Ислуин лежал и жевал травинку, время от времени бросая в воду голыши из громоздившейся рядом кучки и задумчиво наблюдал, как по воде бегут круги. Заметив ученицу, он приглашающе махнул ей присаживаться рядом. Когда девушка удобно устроилась под деревом, выплюнул травинку и со вздохом сказал:

– Смешно сказать. Нервничаю перед выступлением. В прошлом мне доводилось несколько раз изображать актёра и даже играть на сцене. Но там мы страховали нашего шпиона, должны были завязать драку на случай, если обнаружат, как он по хозяйским покоям шарит. А тут… Если оплошаешь – в тебя полетит не арбалетный болт, а всего лишь тухлое яйцо, да и зритель просто обидится и уйдёт. Просто обидится…

– Справимся, – пожала плечами Лейтис. – Может это глупо… Но пока мы ехали, одна из них – та тёмненькая, Белка – так вот, она рассказала, как они жили последние месяцы. Мы-то что, легко опять сменим маску и уйдём. А они пропадут. Например, этот, высокий и худой. Стаф. Он лихорадку так и не долечил, ночами кашляет… Но тихо, чтобы не слышал никто – а то остальные опять выступать запретят. Так что… – девушка смущённо замялась. – Нам стоит постараться и ради них.

– Да ладно тебе, – улыбнулся Ислуин. – Ты меня уговариваешь, будто у меня совсем уж сердца нет. Права ты, права. Поэтому не стоит рассиживаться, – поднялся магистр. – Пошли-ка, поможем приготовиться и проверим, чтобы всё сегодня прошло как надо.

В хлопотах остаток дня буквально пролетел, а когда солнце побагровело и коснулось нижним краем горизонта, и на лугу рядом с фургоном начали собираться люди. Сначала вездесущие ребятишки, потом взрослые. Наконец, подошли самые уважаемые люди – староста и маг. На гомонящую ребятню сразу шикнули, требуя тишины: выступление началось.

Первой была Белка со своими песнями, затем станцевала Лаури. В перерыв снова пели Белка вместе с десятилетним Никаси, после чего акробаты вышли на канат, жонглировать факелами, ножами и мячами. Лейтис восхищённо засмотрелась, как лихо акробаты держат в воздухе кольца из шариков и факелов –