«Николь», – я предпочту обойтись без ненужной жестокости: так легче будет работать дальше. Отвезите их в медицинский центр, в Бетесду, и продолжим. Пора уделить внимание следующим исполнителям.

Один из охранников ткнул Эла в спину дулом винтовки.

– Вон в тот коридор, будьте добры.

– О’кей, – пробормотал Иэн, прижав к груди джаг.

«Но что же случилось? – гадал он про себя. – Ничего не пойму. Эта женщина – не Николь, а Николь, что еще хуже, вовсе не существует… есть только образ, картинка на телеэкране, иллюзия, а нами, прячась за ней, правят совершенно другие люди. Какой-то совет. Но кто же они и каким образом пришли к власти? Узнаем ли мы это когда-нибудь? А почему бы нет? Нам ведь уже известно о действительном положении дел, о реальности, прячущейся за иллюзиями, почти все… так почему бы им не рассказать нам всю правду? Теперь-то разницы уже никакой. Как…»

– Прощай, братишка, – внезапно сказал ему Эл.

– Что?! – в ужасе ахнул Иэн. – Почему вдруг «прощай»? Они ведь собираются отпустить нас с миром… разве нет?

– Собираются, – с кривой усмешкой подтвердил Эл, – только после мы с тобой забудем друг друга. Уж поверь на слово: не позволят нам сохранить подобные связи, а потому… – Запнувшись, он протянул Иэну руку. – А потому прощай, Иэн. До Белого дома мы с тобой добрались. Ясное дело, Белый дом ты тоже забудешь, однако это чистая правда: нам удалось!

– Проходим, не задерживаемся, – велел охранник.

По-прежнему не расставаясь с джагами, братья миновали коридор и подошли к двери, за которой их ждал черный санитарный фургон.

Вечер застал Иэна Дункана на углу опустевшей улицы. Дрожа от холода, Иэн заморгал, сощурился на ослепительно-яркие огни у погрузочной платформы междугородного монорельса.

«Что я здесь делаю? – изрядно сбитый с толку, подумал он и взглянул на ручные часы. Стрелки показывали восемь. – Мне ведь положено быть на собрании в честь Дня поминовения, разве нет? Еще одно пропускать нельзя, никак нельзя. Два пропуска подряд – это же штраф на бешеную сумму! Полное разорение!»

Подхлестнутый мыслью о штрафе, он торопливо зашагал вперед. Знакомое здание многоквартирного коммунального комплекса «Авраам Линкольн» во всем великолепии бесчисленных башен и окон высилось прямо перед ним, совсем неподалеку. Окрыленный надеждой, Иэн ускорил шаг так, что сразу же запыхался, однако скорости не сбавлял.

Должно быть, собрание уже закончилось: в громадном концертном зале первого этажа не горело ни единой лампочки.

– Проклятье! – в отчаянии выдохнул Иэн и устремился к подъезду. – А что, с Дня поминовения уже все разошлись? – спросил он, вбежав в холл и предъявив консьержу удостоверение личности.

– Вы перепутали малость, мистер Дункан, – откликнулся консьерж, убирая пистолет в кобуру. – Поминальный четверг был вчера, а сегодня у нас уже пятница!

«Что-то тут не так», – подумал Иэн, однако, не возразив ни словом, кивнул и поспешил к лифту.

Стоило ему выйти из кабины на своем этаже, одна из квартирных дверей отворилась, и сосед, Корли, воровато оглядевшись, поманил Иэна к себе.

– Эй, Дункан!..

Не на шутку встревоженный – подобная встреча вполне могла кончиться подлинной катастрофой – Иэн подошел к нему.

– В чем дело?

– Слухи тут ходят, – испуганно зачастил Корли, – насчет вашей последней проверочной по релполу. Будто с ее результатами что-то неладно. Завтра с утра, часов так в пять-шесть, вас решено разбудить и насесть на вас с неожиданным опросом, – оглядевшись по сторонам, прошептал он. – Мой вам совет: освежите-ка в памяти конец 1980-х, особенно религиозно-коллективистские движения, ясно?

– Еще бы, – с благодарностью подтвердил Иэн. – Большущее вам спасибо. Может, когда-нибудь смогу отплатить вам той же…

Однако закончить фразу он не успел: Корли, поспешно шмыгнув назад, в квартиру, захлопнул за собой дверь, и Иэн остался один.

«Да уж, услугу он мне оказал не пустяковую, – подумал он, двинувшись дальше. – Можно сказать, выручил, шкуру мою спас, не то вышибли бы меня отсюда навсегда завтра же утром!»

Вернувшись к себе, Иэн обложился со всех сторон пособиями по политической истории Соединенных Штатов и устроился как можно удобнее.

«Всю ночь учить буду, – решил он. – Опрос нужно выдержать, хоть кровь из носу: другого выхода нет».

Чтобы не дремать за учебой, он включил телевизор. Вскоре на экране возник, задвигался, заполняя собою гостиную, знакомый, уютный образ Первой леди.

– …ну, а что касается музыки, – заговорила она, – сегодня вечером нам предстоит знакомство с саксофонным квартетом. Саксофонисты-виртуозы исполнят для нас мелодии из опер Вагнера – в частности, из моих любимых «Нюрнбергских мейстерзингеров». Уверена, впечатления от их выступления принесут всем нам немало пользы, обогатят нас духовно, запомнятся на всю жизнь! А после мы – мой супруг, президент, и я лично – устроим вам новую встречу с давним общим любимцем, всемирно известным виолончелистом Анри Леклерком в программе Джерома Керна и Коула Портера.

Умолкнув, Николь улыбнулась, и Иэн Дункан, оторвавшись от груды учебников, невольно заулыбался в ответ.

«Интересно, каково это – играть в Белом доме, – задумался он. – Выступать перед самой Первой леди… Жаль, сам я так и не освоил хоть какого-нибудь инструмента! Ничему не обучен – ни актерскому мастерству, ни стихосложению, ни танцам, ни пению. Тогда на что же надеяться? Эх, родился бы я в музыкальной семье, перенял бы от отца или братьев их…»

Помрачнев, он нацарапал в блокноте пару заметок о возникновении Французской христианско-фашистской партии (1975 год), а затем отложил ручку в сторону и, как всегда, плененный магией телевизора, повернулся лицом к экрану. Николь в кадре уже демонстрировала зрителям образчик дельфтской изразцовой плитки, на который ей, согласно объяснениям, посчастливилось наткнуться в одной из крохотных вермонтских лавочек. Какие прелестные, чистые краски! Точно завороженный, Иэн не мог оторвать глаз от тонких, но сильных пальцев Первой леди, ласкавших узорчатую, глянцевую плитку из обожженной глины.

– Взгляните, взгляните, – с легкой хрипотцой ворковала Николь. – Разве вы не желаете обзавестись такой же? Просто чудо, не так ли?

– Так, – подтвердил Иэн Дункан.

– А многим ли из вас хотелось бы при случае полюбоваться коллекцией подобных изразцов? – осведомилась Николь. – Поднимите руки.

Окрыленный надеждой, Иэн вскинул кверху ладонь.

– О, да вас целая куча, – с лучезарной, свойской улыбкой отметила Николь. – Что ж, вероятно, несколько позже мы совершим новую экскурсию по Белому дому. Хотите?

– Да, да! – запрыгав в кресле, подтвердил Иэн. – Да, да, конечно, хочу!

Казалось, Николь улыбается с телеэкрана лично ему, и потому Иэн улыбнулся в ответ Первой леди, а после нехотя, вспомнив о непомерно тяжелом бремени на плечах, снова склонился к учебникам, снова вернулся к суровым реалиям нескончаемой будничной жизни, но…

В окно гостиной негромко постучали.

– Иэн Дункан! – окликнул его незнакомый, слегка дребезжащий голос снаружи. –