жертву и высосет из нее все соки. А преследовавший ее истощенный волк со вздутым животом упадет перед деревом и жалобно завоет, когда его изнутри прогрызут змееобразные крысы. И подобные картины встречались в этом лесу повсеместно.

Холмы пришли в движение, очнувшись от векового сна. Они собирались в огромные земляные капли, готовые сорваться в небеса, нависали над оврагами, наплывали друг на друга. Стоило лишь преодолеть один из них и опуститься в покрытую кустарником ложбинку, как склоны начинали менять форму, становясь выше и круче, а растущие на них деревья застревали в неестественном положении параллельно земле. Но если отвести взгляд хоть секунду, а затем посмотреть в ту же сторону вновь, то перед глазами предстанет новый пейзаж и новые искажения. Здесь человек мог в полной мере ощутить, насколько же ограничена на самом деле его фантазия, всего-навсего обратив внимание на нагромождения строгих геометрических фигур из плотных земляных блоков, омываемых жидкой корой, которая неспешно стекала ручейками с ближайших деревьев.

— Я никогда к этому не привыкну, — прошептал лежащий в грязи молодой мужчина, брезгливо отползая от открывшейся рядом с ним поры в почве.

— Просто сосредоточься на цели.

— Как вы умудряетесь сохранять самообладание в подобном хаосе? — спросил юноша, изумленно посмотрев на собеседника.

Тот повернулся к нему, негромко скрипнув остатками доспехов. Когда-то они сияли ярче солнца, вызывая уважение и у собратьев по оружию, и у врагов, но блеск полированного металла был погребен под слоями грязи, крови и зловонных выделений, оставшихся от изрубленных на куски чудовищ.

— Миро, у тебя есть семья?

— Да, — бывший командир королевской гвардии посмотрел на северо-восток, словно хотел заглянуть за горизонт и убедиться, что дома все хорошо. — Она сейчас в Марии.

— Вот в ней и черпай силы для сохранения самообладания.

— А вы тоже сражаетесь ради семьи?

— Моя семья — Алокрия, Джоанна и наш будущий сын, — король устало улыбнулся. — Нет смысла проливать кровь за что-либо еще.

С момента последней битвы между Илией и Марией прошел месяц или даже два. Бахирон Мур начал путаться в днях и неделях, поэтому отсчитывал время погибшими солдатами. Нынче это куда более реальная единица, чем часы или минуты. Сейчас остались в живых лишь сто двадцать четыре человека, Миро По-Кара и сам алокрийский король. Хорошо, что порожденные ветрами монстры не разбирали своих и чужих, а порой вообще не имели глаз, носов, ушей, клыков и когтей, иначе потери были бы куда значительнее. В целом дни проходили достаточно однообразно — Мур и его люди бродили по лесам Евы, пресекая любые попытки гротескных уродов подобраться к Новому Крустоку. Еды, набранной в опустевших деревнях, пока что хватало. Вот только раны не успевали заживать, да и оружие с доспехами заметно поизносились от постоянных битв. Но никто не жаловался. Эти люди прошли гражданскую войну, в которой сражались за лучшую жизнь для своих семей, а теперь они сражались хотя бы просто за жизнь. Насколько это было успешно — никто из них не знал.

Холм изогнулся в очередной раз. Бахирону, Миро и нескольким разведчикам пришлось отползти немного в сторону, чтобы продолжить наблюдение за небольшой опушкой. Там, посреди уродливого леса, разбили свой лагерь люди в черных мантиях, на которых багровым цветом поблескивали пятна засохшей крови. И сейчас они схлестнулись с толпой сумасшедших из культа Судьбы и обезумевших крестьян, а позади кровавой неразберихи лениво бродили почуявшие человечину чудовища и разрывали на куски всех, кто попадался им навстречу.

— Что думаешь? — спросил Бахирон, вжимаясь в землю.

— Смертепоклонники, — уверенно прошептал Миро. — Одежда, манера вести бой. А вон там несколько психопатов уже расчленяют культистов и собирают живые алтари. Это точно смертепоклонники.

Когда По-Кара командовал королевской гвардией, ему неоднократно приходилось устраивать рейды по катакомбам Донкара. Уж он ни с кем не спутает последователей Нгахнаре.

— Согласен, — Бахирон задумчиво почесал подбородок, соскребая корку грязи. — Вот только что они забыли в лесах Евы?

— Вы отсылали в Донкар часть своих войск для их усмирения. Возможно, сектанты просто сбежали сюда.

— Нет. Они не бегут от смерти.

— Тогда… — мариец запнулся.

— Тогда они вырезали в столице все живое, — произнес за него король. — И теперь направились с тем же намерением в Новый Крусток.

Развернувшееся на опушке сражение было поистине ужасным зрелищем. И дело даже не в обилии крови, предсмертных криков и отсеченных конечностей. Просто и сектанты, и культисты не боялись своей смерти. Они пришли за ней и со счастливыми возгласами принимают ее, восхваляя Нгахнаре за великую честь познания единственно истинного в жизни и со слезами радости на глазах обращаясь к Судьбе с мольбами заметить их рвение во встрече с предначертанным. Битва за смерть. Это выглядело еще более противоестественно, чем изуродованная природа вокруг.

"Хотя чему я удивляюсь. Мир уже давно перевернулся с ног на голову и вывернулся наизнанку, — подумал Миро и взглянул на короля. — Вот, например, я, бывший командир королевской гвардии и действующий военачальник республиканской армии Марии, сейчас валяюсь в грязи и наблюдаю за схваткой смертепоклонников, культистов и монстров, а рядом со мной лежит король Бахирон Мур, который выглядит как… Впрочем, от Алокрии уже почти ничего не осталось. Наверное, так и должен выглядеть правитель без страны".

— Что будем делать? — спросил По-Кара, отогнав ненужные мысли.

— Нельзя позволить добраться им до Нового Крустока, — твердо произнес Бахирон. — Ничто не должно помешать Комитету. Это меньшее, что мы можем сделать ради спасения мира.

— К слову… — мариец помялся. — А Комитет вообще работает над уничтожением купола?

Король печально усмехнулся.

— Я понимаю твои опасения, юный Миро. Но поверь мне, они изо всех сил ищут способ уничтожить его.

— Почему вы так в этом уверены?

— Мои комиты делятся на два типа людей, каждый из которых имеет свои причины бороться с куполом. Одни делают это из благородных побуждений. Другие же — чтобы спасти свою шкуру.

— И вы держали подобных эгоистичных трусов при себе? — удивился Миро.

— Ты даже не представляешь, на что способен загнанный в угол трус. Особенно если этот трус умен, талантлив и жесток.

Бой на опушке быстро приближался к завершению. Все-таки члены культа Судьбы в большинстве своем были простыми разорившимся ремесленниками, потерявшими все беженцами и отчаявшимися крестьянами, они не способны на равных сражаться с последователями Нгахнаре, живущими лишь кровопролитием. Но вокруг них все еще бродили постанывающие уроды, которые никак не могли сообразить, что же делать дальше, поэтому просто разрывали когтями подвернувшихся под лапы людей и впивались огромными зубами в плоть таких же чудовищ при каждом новом столкновении.

— А ведь сектанты не