сходят с ума при виде искаженной реальности, — заметил Миро.

— Они и без того безумны.

— Но все еще люди, — возразил мариец. — Возможно, если мы им поможем, то они присоединятся к нам. В нашем положении нельзя отказываться от любой помощи.

Бахирон вздохнул и бросил на По-Кара суровый взгляд.

— Ты забыл, кто они такие? Их слепой фанатизм не знает границ, преступления прошлого не дают им права на жизнь, преклонение перед смертью выходит за рамки здравого смысла, — король ронял слова словно камни. — Я никогда не приду на помощь кровожадным маньякам, а они никогда не встанут на защиту жизни.

Последний культист упал на землю, держась за распоротое бедро. На него тут же налетело несколько смертепоклонников, которые принялись отрезать ему руки, не обращая внимания на истошные вопли. Но возвести очередной живой алтарь сектанты так и не смогли. Мощный удар когтистой лапы чудовища сорвал с одного из них лицо вместе с осколками черепа. Остальные последователи Нгахнаре наконец пришли в себя после кровавой пляски и выступили против бесцельно бродивших порождений ветров купола.

Миро оценил ситуацию на поле боя и задумчиво произнес:

— Они достаточно опытные бойцы. Смогут справиться с монстрами.

— Смогут, — согласился Бахирон. — И тогда ударим мы.

"Сейчас он был похож на Илида. Всеми доступными средствами добиваться победы и идти к своей цели несмотря ни на что, — подумал мариец. — Впрочем, цель Мура я хотя бы могу понять".

Внезапно из леса вывалилось невиданное ранее чудовище. Огромная покрытая волдырями голова на десятке тонких ножек открыла свою кривую пасть, разорвав часть собственной кожи, и вывалила студенистый язык. Во все стороны разлетелись присоски, которые затягивали сектантов в бесформенную массу. О том, что происходило внутри полупрозрачной плоти, можно было лишь догадываться по медленно растворяющимся силуэтам людей. Но стоило безобразной твари поглотить подобного ей уродца, как из ее рта хлынул поток слизи, полурастворенных человеческих тел и одежды. Она извергла из себя все внутренности, распластавшись по земле кошмарным мешком, внутри которого постоянно что-то перекатывалось и пыталось выбраться наружу сквозь тяжелую морщинистую кожу. Нелепая тварь и погибла нелепо.

Остальные противники не вызвали у сектантов особых затруднений. Двигаясь легко и быстро, они истребляли одного монстра за другим и сами погибали с улыбками на лицах. Конечно, окончательно чудовища не умирали, даже потеряв голову и половину тела, но, лишившись конечностей или их подобий, они больше не могли передвигаться и становились практически безвредными. А уж сектанты знали толк в расчленении.

— Жаль, что они не на нашей стороне, — вздохнул Миро. — Бороться с порождениями ветров было бы намного проще…

— Это даже не обсуждается, — резко перебил его король. — Может быть, ты и прав. Но что делать с ними потом, когда мы избавимся от купола? Отпускать смертепоклонников — глупо. Казнить их, предав забвению оказанную помощь, — подло.

— Мы бы что-нибудь придумали, — неуверенно возразил мариец.

— Что ни придумай, все будет противоречить либо здравому смыслу, либо чести. К тому же, повторю еще раз, они ни за что не станут нам помогать.

Сектанты одолели последнего врага, но их потери тоже оказались велики. Многие были ранены, еще больше страдали от головной боли из-за навалившихся на них проявлений ирреального, и абсолютно все испытывали неимоверную усталость. Но, несмотря на это, они с молчаливым ликованием принялись отсекать конечности у людей и тех, кто хотя бы частично был похож на человека. Однако сооружение живых алтарей застопорилось — уродливые лапы монстров отрицали саму концепцию смерти, они дергались и расползались во все стороны, нарушая целостность жуткой конструкции.

— Миро, ты в чем-то сомневаешься? — спросил Бахирон.

Марийский военачальник вздрогнул от неожиданности. Король был очень проницателен.

— Я отвык видеть в людях врагов, — почти не раздумывая, ответил По-Кара. — Даже сражаясь с теми, кем овладело безумие, мне кажется, что это неправильно и бессмысленно.

— Гражданская война тоже была неправильной и бессмысленной, но ты ведь сражался за свои идеалы и убивал людей, которые пытались их оспорить.

— Раньше я об этом не задумывался…

— Ты еще слишком молод, — печально улыбнулся Бахирон. — Но уже очень умен. Ты действительно осознал, что люди не должны убивать людей, как бы наивно это ни звучало. Я в два раза старше тебя, а столь простую истину мы поняли практически одновременно.

Миро взглянул на суету в лагере сектантов.

— Но тем не менее вы собираетесь их убить.

— Я вынужден это сделать, — король жестом приказал разведчикам вернуться к основным силам и подвести те к опушке. — Мне бы хотелось жить в спокойном мире, и я даже думал, что Алокрия и есть тот самый мир. Я делал все, чтобы сохранить его. Но огромный механизм причин и следствий, называемый жизнью, заставил меня поступать как надо, а не как хотелось. А шестеренки этого механизма смазываются кровью, мой юный друг.

— И все же…

Мариец замолчал на полуслове. Он сейчас пытался защитить смертепоклонников? Безумных маньяков, которые истребили все живое в Донкаре и направились в Новый Крусток, чтобы продолжить резню? Это их он хотел спасти? Что за глупость… "Но они же люди, — Миро взглянул на усеянную трупами полянку и ровные пирамидки живых алтарей. — Или нет… Что делает человека человеком? Бред, не до этого сейчас…"

— У них большие потери, но на ногах держатся еще примерно три с половиной сотни, — изменившимся тоном произнес По-Кара. — Многие ранены и испытывают недомогание из-за столкновений с искажениями, привнесенными ветрами. На нашей стороне эффект неожиданности, но они почти в три раза превосходят нас числом. Мы точно с ними справимся?

Бахирон скрипнул доспехом, поднимаясь с земли.

— Мы должны справиться, — прокряхтел король, разминая затекшие мышцы. — Во всяком случае, надо попробовать. Вечно жить все равно не получится.

Он дал отмашку, и пронзительный свист разрезал воздух. Сразу со всех сторон из изуродованного леса высыпались солдаты в изношенных марийских и илийских доспехах. По опушке прокатился воинственный клич, и прежде чем смертепоклонники успели опомниться, четверть из них уже отправилась на встречу с обожаемой смертью.

Мечи перепахивали человеческую плоть, прикрытую лишь черными мантиями, топоры с хрустом вгрызались в незащищенные черепа сектантов, но людям Бахирона и Миро доставалось не меньше. Последователи Нгахнаре не боялись умереть, в этом была их сила. Они бросались на врага, не обращая внимания на боль, атаковали, даже ослепнув от заливающей глаза крови, бежали вперед, наступая на собственные разматывающиеся кишки. Закаленные бесконечными боями солдаты легко расправлялись со смертепоклонниками, но стоило убить одного, как сверху тут же наваливался второй, прикрывающий рану на груди и улыбающийся маниакальной окровавленной улыбкой, и тогда третий уже перерезал горло