Таким образом, ни окружение штатгальтера, ни руководство партиифракции Штатов не считало разумным пренебрегать обороной Республики. Напротив, у державы, обладавшей большой колониальной империей, заманчиво раскинувшейся за океанами, и границами (некоторые из которых оспаривались) с землями, находившимися под властью Австрии и Пруссии, имелись настоятельные причины расширять и модернизировать и военно-морской флот, и армию. Но именно это представляло самую щекотливую дилемму в размышлениях нидерландцев в 1770-х гг., так как внутри нидерландской элиты не было единой точки зрения относительно того, следует ли отдавать приоритет морским или наземным военным силам. Главная цель оранжистского режима, пришедшего к власти в 1747 г., и его британских сторонников заключалась в укреплении армии. Но фактически после 1751 г. было мало что сделано для ее улучшения или увеличения и, в то же самое время, был достигнут крайне скудный прогресс по реализации программы оснащения флота 25 линейными кораблями, утвержденной еще в 1741 г. К 1756 г. было построено лишь считанное количество новых военных кораблей, тогда как армия, существенно увеличенная в 1740-х гг. — последний эпизод европейской истории, когда Нидерланды заявили о себе как о крупной военной державе — была сокращена до 40 000 человек. В 1772 г. в армии было 41000 солдат.

В 1770-х гг. Вильгельм V и Брунсвик стремились достичь соглашения и найти средства для увеличения и наземных, и военно-морских сил. Но Штаты Голландии и Зеландии, в особенности Амстердам, были готовы скорее раскошелиться на военно-морской флот, чем на армию, тогда как внутренние провинции предпочитали финансировать армию, хотя в действительности к существенному увеличению размера армии стремился только Гелдерланд. Но суть проблемы состояла в том, что Вильгельм V не хотел или не мог убедить внутренние провинции согласиться на увеличение военных и военно-морских расходов, а без этого Амстердам просто отказывался поддержать увеличение армии. Следствием этого был паралич государства, при котором ни армии, ни флоту не уделялось надлежащего внимания. Когда в 1778 г. штатгальтер стал настаивать на резком увеличении численности армии без роста военно-морских расходов, Амстердам решительно заблокировал его инициативу.

К концу 1770-х гг. Соединенные Провинции были поражены кризисом, охватившим все аспекты национальной жизни. Понимание того, что Республика находится в резком упадке, стало всеобъемлющим. В Генеральных Штатах провинции и сам штатгальтер безуспешно пытались найти выход из тупиковой ситуации. Республика все еще владела ценными ресурсами, не в последнюю очередь в виде ее колониальной империи и оставшегося судоходства, которое было уязвимо для растущего британского доминирования за пределами Европы. В то же время Соединенные Провинции были зажаты между набиравшими вес континентальными державами — Австрией и Пруссией. Это сочетание экономического, политического и имперского кризиса, с которым столкнулась Республика, в свою очередь, вызвало острые идеологические трения, сделавшие Соединенные Провинции более уязвимыми к революционной пропаганде, чем, вероятно, любую другую европейскую страну того времени, даже Францию. Нидерландское общество находилось в сильнейшем упадке, причем упадке с очень высокого уровня, подвергалось масштабному экономическому давлению среди остатков былого процветания и многочисленных осложнений. Более того, в отличие от других западноевропейских стран, в Нидерландах большая часть городского населения относилась без всякого пиетета или любви к правящему режиму. Неудивительно в этом контексте, что зрелище революционного движения в американских колониях вызвало особенно сильный резонанс, который повлиял на жизнь нидерландцев сразу на нескольких уровнях.

В той форме, которую она приняла, Американская революция неизбежно обострила трения и между Британией и Республикой и, внутри самой Республики, между оранжистами и противниками штатгальтера. С самого начала американские повстанцы закупали большую часть своего оружия и снаряжения в Республике, главным образом, не прямо, а через Вест-Индию, в основном — через остров Синт-Эстатиус. Это привело к растущему британскому давлению на Генеральные Штаты с целью прекращения этих поставок, подкрепленному периодическими угрозами брать на абордаж и захватывать нидерландские суда в открытом море, в нарушение договора 1674 г., утвердившего принцип «Свободные корабли, свободные товары».

В то же время Американская революция вызвала симпатии среди многих слоев нидерландского общества, отношение, укрепленное англофобией, преобладавшей среди купеческих элементов в Амстердаме. Нидерландская торговая система, как и французская, подрывалась и истощалась доминирующим превосходством Британии на море. Американская революция, по всей видимости, предлагала и помощь, и шанс изменить соотношение сил. Она также способствовала обострению внутреннего нидерландского идеологического конфликта. Если Симон Стейл (17311804 гг.) в своем самодовольном «Opkomst en bloei der Vereenigde Nederlanden» («Возвышение и процветание Соединенных Нидерландов», Амстердам, 1774 г.; дополненное издание, 1778 г.) восхвалял Нидерландскую Республику как вечную гавань «свободы», соглашаясь с традиционным преклонением партии-фракции Штатов перед Гроцием и «Истинной свободой» де Витта, приправленной дозой идей Монтескье, то новая концепция была выдвинута оверэйссельским дворянином Яном Дирком ван дер Капелленом тот ден Полом (1741-84 гг.), ведущим противником британской политики в Америке, на которого оказали глубокое влияние «Замечания о гражданской свободе» Ричарда Прайса (1776 г.), — труд, продолжавший традиции Локка и выражавший сильные демократические и проамериканские тенденции. Ван дер Капеллен перевел и опубликовал труд Прайса под заглавием «Aenmerkingen over den Aart der Burgerlicke Vrijheid» (Лейден, 1776 г.), в поддержку дела американских повстанцев.

Оранжистские публицисты, в том числе сефардский еврейский писатель Исаак де Пинто, защищали британскую политику в Америке. Де Пинто предупреждал нидерландское общество (и своих собратьев-евреев), что падение британской империи в Америке повлечет за собой, в конечном счете, крах всех европейских империй в Америке, разрушив остатки нидерландской торговой системы и спровоцировав обвал на амстердамской бирже. Но оранжисты находились в сложном положении. Кроме непопулярности режима и плачевного состояния торговли, промышленности и судоходства Республики, британская политика была настолько грубой и высокомерной, что двору штатгальтера стало практически невозможно сопротивляться волне антибританских настроений. В феврале 1777 г. британский посол в Гааге, сэр Джозеф Йорк, предъявил Генеральным Штатам меморандум от британского правительства, требующий немедленно остановить поставки военного снаряжения через Синт-Эстатиус и отозвать губернатора острова. В документе Генеральные Штаты обвинялись в молчаливом соучастии в утечке военного снаряжения к американцам. И если Республика не сможет или не захочет пресечь торговлю с мятежными колониями, то Британия угрожала это сделать сама путем неограниченного захвата и конфискации нидерландских кораблей. Ван Блесвейк отмечал, что ультиматум был составлен в настолько вызывающем тоне, что «он вызвал здесь крайнее возмущение». Брунсвик в отчаянии написал Вильгельму V, что нота была самой надменной из всех, которые одна суверенная держава когда-либо направляла другой. Появился поток памфлетов, яростно осуждавших британскую заносчивость и тиранию.