Арион посмотрела на его встопорщенную бороду и ничего не ответила.

– Ты же миралиит! – возмущенно воскликнул гном. – Мы видели, на что ты способна. Что случилось? Почему ты не использовала силу своего так называемого Искусства?

Арион отвернулась, глядя на ревущий поток воды.

– Отвечай! – крикнул Мороз.

– Она хотела, чтобы действовала я, – проговорила Сури.

Головы повернулись к ней. Гномы немного поразмыслили, и Потоп обратился к Сури:

– Тогда почему же ты ничего не сделала?

Арион сердито проговорила по-фрэйски:

– Она еще учится, и мы сейчас не в классной комнате! Нельзя проснуться однажды утром и уметь двигать горы.

– Когда нас пытается убить какая-то тварь, неужели самое время для учебы? – прорычал Мороз. – Хочешь учить девчонку – учи себе, но если речь идет о наших жизнях, ты должна вмешаться!

– Ей нужна практика. В спокойной обстановке нужда в Искусстве возникает редко. Лучшие условия для обучения – опасные ситуации, когда надо думать и действовать быстро. Это дает эмоции и добавляет силы. Стресс способствует обучению. Ведь речь идет об Искусстве, а не о мече или паре ботинок.

– Чтобы выковать приличный меч, требуются долгие годы практики, – возразил Мороз.

– Разумеется. Сколько времени требуется, чтобы постигнуть ритмы и устройство мироздания? Ни готовой формулы, ни пошаговых инструкций не существует. Ведь это Искусство – процесс интуитивный, метод проб и ошибок. Им овладеваешь через практику, выясняя, на что каждый ученик способен или неспособен. Что допустимо и что опасно. Что можно выдержать, а что гибельно… Ты считаешь, что Сури менее сильна, чем я, но ты не знаком с Искусством и не можешь оценить ее потенциал. Поверь, если ваш Бэлгаргарат настолько жуткий, как ты утверждаешь, то Сури справится с ним куда лучше меня.

Арион содрогнулась и, перейдя на рхунский, сказала Сури:

– Мне холодно, я промокла насквозь и устала объяснять свою методику. Сури, будь любезна, сделай что-нибудь! Я про холод и мокрую одежду.

– Нам нечего жечь, – вздохнула Роан.

– Ну и что? – Арион повернулась к Сури.

Мистик кивнула, подняла руки, словно собиралась поиграть с веревочкой, забормотала что-то и начала напевать. Пальцы Сури заплясали в воздухе. Потом она остановилась и умолкла. Не успела Персефона усомниться в успехе, как Сури хлопнула в ладоши, и появился язычок пламени. Не костер, просто маленький огонек, танцующий на каменном полу.

– Вот сюда. – Арион указала на центр пещеры. – Переведи его сюда.

Желто-оранжевый огонек подпрыгнул и устремился к центру. Все шарахнулись в сторону. Мойя споткнулась и едва не упала в лужу. Даже Минна зарычала на танцующее пламя.

– Теперь, – велела Арион, – заставь его вырасти.

Сури посмотрела на огонь и зашептала, сжав кулаки. Пламя медленно раздвоилось, потом разделилось на три части, заискрилось и загудело. Вскоре в пещере пылал обычный костер. И хотя в нем ничего не горело, жар, тем не менее, шел, и все радостно окружили огонь, позабыв про страх и радуясь знакомому теплу и свету.

Напев Сури изменился, она выбросила руки вперед и сделала ими пару движений. Когда девочка закончила, Персефона с удивлением обнаружила, что с нее больше не капает вода. От макушки до обуви все стало совершенно сухим. Судя по изумленным взглядам, не говоря уже о высохших волосах, мехе и бородах, то же самое произошло и с остальными.

Арион одобрительно кивнула и наградила Сури улыбкой.

– Хорошо! Очень хорошо.

* * *

Персефона расположилась возле воды на плоском камне, прислонившись спиной к стене. Сидеть было удобно, а благодаря костру Сури – даже тепло. При свете пламени выяснилось, что пещера не такая уж большая – всего лишь промоина в камне, затерянная глубоко под землей, вдали от мира света. Вдруг Персефона и остальные умерли? Примерно так она и представляла себе смерть – темно, жестко и холодно.

Духи отважных воинов отправляются в Элисин, где красиво, зелено и тепло. Для остальных есть Рэл, если они прожили достойную жизнь, и Нифрэл, ниже Рэла, если нет. Все три царства Пайра находятся под землей – глубоко-глубоко внутри Элан. Умерли они или нет, Персефона и представить не могла, где им еще быть. Либо они прошли через главный вход по приглашению, либо случайно проскользнули в неохраняемую расселину. Впрочем, итог один: им придется остаться здесь. Чем же заняться человеку после смерти? Живым этот вопрос кажется странным, однако для недавно умерших становится невероятно важным. Персефона пожалела, что не задавала больше вопросов при жизни. Она не предполагала, что смерть штука настолько сложная.

Через несколько часов – сложно сказать, сколько прошло времени, потому что теперь оно вряд ли существовало – некоторые забылись сном. Брин даже не пыталась уснуть, несмотря на заверения Персефоны, что она лично за ней приглядит. У Персефоны перед глазами все еще стояла жуткая картина: малютку Брин утаскивают прочь, рот ее закрывает бледная рука. Вряд ли хоть одна из них когда-либо будет спать спокойно.

Сури сидела в стороне, тихо переговариваясь с Арион. Мойя, Дождь и Потоп взобрались на скалу и искали проход. Персефона слышала, как они обрушивают слои породы, как ворчит Потоп и ругается Мойя. Насколько она могла судить, только Дождь все делал молча.

– Как думаешь, мы мертвы? – спросила Персефона у Мороза.

Седобородый гном сидел у огня, вытянув ноги и оперевшись спиной о скалу. Он удивленно поднял брови и хихикнул.

– Ты смеешься потому, что да или потому, что нет?

– Пока мы очень даже живы.

Персефона сомневалась, можно ли принять его суждение за факт, но Мороз был весьма уверен в своей правоте. Впрочем, Персефона тоже не чувствовала себя мертвой.

– Тогда где же мы?

– Понятия не имею. Так глубоко я еще не забирался. Всю дорогу мы шли вниз – где-то с полмили или даже три четверти. Дождь сказал бы точнее, он горняк. Если тебе нужен дом или крепость, это ко мне. Если тебе нужен канал или колодец – к Потопу. Если хочешь узнать про камень, про темноту, про ходы Нэйта – поговори с Дождем. Он тебе объяснит, где мы находимся. Клянусь, я – хороший строитель, Потоп – еще лучше, только не вздумай передавать ему мои слова! Дождь… Дождь совершенно особый случай. Даже среди наших самых уважаемых горняков он – живая легенда.

– Поэтому он носит на шее золотой торк?

Мороз кивнул.

– Главный приз на соревновании в Линден-Лотт восемь лет назад. Там собрался весь Бэлгрейг, и Дождь ушел победителем. Он невероятно талантлив! Этот парень копает даже во сне. Потому-то он и здесь, потому и стал горняком. Ему постоянно снится девушка, зовущая его из тьмы, вроде как со дна мира. Вроде как ей нужна его помощь. Он был совсем малышом, когда начались такие сны. Нэйт – самое глубокое место на лике Элан, поэтому он с радостью ухватился за наше с Потопом приглашение. Впрочем, мне думается, что даже Нэйт недостаточно глубок, чтобы отыскать некоторые вещи… Хотя Дождь и не нашел свою девушку из сна, он наверняка знает, где мы.