в кошмарах? Кем бы ни была эта Рудоба, Азим категорично не хочет о ней говорить. Пусть так.

— Вот масло чёрного тмина, матушка, — Зилола вошла в столовую и подала стеклянный пузырёк. Она невольно услышала последние слова мужа и посмотрела на него с взволнованной улыбкой.

— Пей по чайной ложке утром и вечером после еды, — сказала Зарина сыну, гладя его по голове за левым ухом. — Перед сном жуй мяту. Если это не избавит его от кошмаров, завари ему ромашку с мёдом, — посоветовала она невестке.

— Хорошо, матушка, — ответила Зилола и унесла пустую тарелку.

— Спасибо! Было вкусно, — Азим с восхищением любовался своей женой.

— Сегодня нас ждут во дворце, — напомнила Зарина.

— Да. Духтар талбон, — сказал Азим и сложил руки лодочкой перед собой ниже груди. Тихо прошептав благодарственную молитву, обвёл руки вокруг лица.

По традиции, по прошествии сорока дней после свадьбы, родители невесты в праве потребовать свою дочь в гости, что в буквальном смысле и означает «духтар талбон». Однако же со дня свадьбы Азима с Зилолой прошло больше сорока дней. Первые семь дней они остались во дворце, что не входит в счёт.

— Мы с твоей женой испечём самбусы, лепёшек и сладостей, — такова традиция. — А ты, пока, приведя себя в порядок, — наказала Зарина. — И о брате не забудь.

К трём часам по полудню за ними пришли придворные слуги в сопровождении вофи. Зарина вручила слугам три больших круглых подносов, завёрнутых в золотистые дастарханы.

Их процессия состояла из тринадцати человек. Трое вофи в зелёных халатах с золотистыми виноградными узорами шли впереди. На их золотистых поясах, прошитых зелёными нитками, сбоку висели короткие мечи в белых ножнах — этот цвет означал, что гвардейцы ни разу не проливали кровь, что в свою очередь значило, что на них никто не нападал. Позади них шли султанзаде, её муж, деверь и свекровь. За ними шли слуги с дастарханами и ещё три вофи замыкали процессию. Среди этих троих был и начальник придворных вофи, Мансур, который когда-то ткнул Азима за неуважение к султанзаде.

Зилола надела белый, почти приталенный атлас со светло-пурпурными разводами на лифе. На подоле также были треугольные разводы разных оттенков белого цвета. Поверх платья была короткая распашная безрукавка из атласа с едва заметными золотистыми разводами и золотистым кантом по краям. На голове была белая тюбетейка с золотистым кантом и с вышитым серебристым узором. Поверх круглой тюбетейки вместе с волосами к талии ниспадал пурпурный сетчатый платок с тесьмой, украшенной мелкими сапфирами. Она шла под руку с мужем и объясняла, как следует вести себя во дворце с другими родственниками султана, то есть хеш-султанами, и высокопоставленными гостями.

Азим и его мать тоже облачились в белые одеяния. Зарина, кроме того, свободно повязала зелёный платок, оставив макушку на половину открытой. На шее у неё висело турмалиновое ожерелье под цвет её глаз. Для сочетания с платком Зилола повязала на пояс свекрови другой зелёный платок, чуть темнее первого, с узлом на правом боку. После свадьбы султанзаде перестала ненавидеть зелёный цвет, поскольку это было любимым цветом её свекрови. Азим же изначально хотел надеть свой чёрный наряд, но жена отговорила его.

— «Вы теперь зять султана и вправе считаться хеш-султаном. Потому, во дворце вам следует появляться в белом», — объясняла Зилола, когда они переодевались в своей спальне.

На Рауфе также была белая туника и шаровары. Поверх у него был распашной белый камзол одинаковой длины с туникой. Его одеяние украшали бледно-серые растительные и переплетающиеся узоры, а на поясе под камзолом повязан серый шёлковый платок с белыми узорами винограда. Такой же платок повязан в виде короткой чалмы вокруг чёрной тюбетейки.

Процессия шла по оживлённым улицам столицы и прохожие склоняли голову перед султанзаде и её мужем. Некоторые делали это молча, другие желали молодожёнам счастья, крепкого здоровья, много детей и так далее. Между тем, горожане не скрывали удивления от того, что их госпожа идёт пешком, и косо с недопониманием поглядывали на слуг и вофи. Горожане не знали, что за день до этого писарь-глашатай Сорбон приходил в дом к Аъзаму с поручением султана. Он спрашивал, желает ли госпожа поехать во дворец на лошадях. Зилола ответила отказом, предпочтя пешую прогулку. В тот вечер, за ужином Азим вручил Сорбону четыре мешочка с очищенными из горной породы драгоценными камнями и попросил передать их тем семьям, которым Сорбон ранее передавал мархуров. Сорбон долго смотрел на мешочки и даже проронил слезу.

— «В одной из этих семей недавно скончалась бабушка и дети остались полными сиротами… Они будут безмерно рады вашей щедрости, молодой господин», — сказал тогда Сорбон сквозь сердобольный ком.

На площадь, окружавший дворец, процессия вышла через западную улицу, где, в основном, испокон веков проживали чиновники, отчего она и носит аналогичное название: «Улица чиновников». К самому дворцу они прошли через северо-западный лабиринт, благоухающий белыми розами. Это был выбор Зилолы, который она объяснила тем, что соскучилась по этим местам. Их проход сопровождался гулким рёвом сарунов, заточённых в клетках под галереями.

— Не бойтесь матушка, они заперты, — заверила Зилола.

Тем не менее Зарина с опаской прижалась к старшему сыну, а вот Рауф проявил к ним интерес.

— Можно посмотреть на белых львов, госпожа?

— На закате их будут кормить. Мы можем присоединиться, — с задорной улыбкой обещала Зилола и обрадовала деверя.

— Почему они ревут? — спросила Зарина.

— Хранителя знаний говорят, что саруны так молятся Всевышнему. Они делают это, когда солнце стоит утром и вечером над горизонтом на отметке одной стрелы.

— Кто такие Хранители знаний? — полюбопытствовал Рауф.

— Мои учителя, — кратко ответила Зилола.

— Зилола… Правда, что твой отец скармливал им ведьм? — нерешительно спросил Азим.

Его жена грустно потупилась. Её воспитательницы говорили, что тогда был тяжёлый период в Ахоруне. Люди умирали тысячами, и никто не мог найти лечения от Зелёной хвори. Когда ведьмы приходили во дворец предложить свою помощь, её отец просто приходил в ярость.

— Я была слишком мала тогда, но их вопли я запомнила надолго, — тихо проговорила Зилола.

Султан знал, что его дочь придёт ко дворцу через лабиринт. Потому он велел встретить её у служебного входа. Так, под северо-западными боковыми арками на ступеньки постелили бежево-розовую дорожку из тонкого шёлка с серебристой тесьмой. Слева стояли слуги, справа служанки, держа на изгибе локтя небольшие корзинки. Над головой Зилолы и Азима, которые прошли вперёд, они сыпали лепестки белой розы, над головой Зарины и Рауфа посыпали красные.

— Добро пожаловать, госпожа! Добро пожаловать, господин! — приветствовали они, как Зилолу с Азимом, так и Зарину