– Слишком много против… – Ася судорожно стискивала сумочку, впившись взглядом в берег. – У нас есть немного денег и вещей. Наверное, можно нанять лошадь…

Они сошли. Длинная белая двухпалубная «Мария Ульянова» шумно провернула колеса, дала протяжный прощальный гудок и стала отваливать от пирса. Лед затрещал вокруг судна, пошел волнами, рвался длинными трещинами и большими пластинами. Звон и треск стоял, люди кричали, кто-то бегал по дебаркадеру, многие плакали, пароход проворачивал колеса, перемалывал лед и воду и неумолимо разворачивался. Ася с жадностью смотрела на отходящее судно, ей страшно было думать, что их ждет. Но они никогда не были так близко к их отцу.

Чемоданы обрывали руки. Они поочередно носили их с Колей, взявшись за одну ручку, руки у обоих были тонкие. В «Доме колхозника» только затапливали печи и было очень холодно. Ася спросила самый дешевый номер, их поселили в большую комнату: полтора десятка кроватей стояли в три ряда с узкими проходами между ними. Пассажиров с «Марии Ульяновой» сошло немного, и в комнате были заняты только две койки. Столовой в селе не было, рынка тоже.

В первый вечер Горчаковых накормили норильчане, они поселились в отдельном номере. Разговорились, Ася так и не решилась рассказать о себе, соврала, что едет к подруге, которая работает там второй год. Едет работать в музыкальной школе. В ее рассказе наверняка многое не сходилось, совершенно не понятно было, почему они сошли в Туруханске, но ни Юрий, ни Елена вопросов не задавали. О муже не спросили.

– За нами на днях должны прислать самолет, можем забрать вас в Норильск. Я могу позвонить – работа для музыканта с консерваторским образованием у нас всегда найдется. Устроитесь, летом откроется навигация, доберетесь до вашего Ермаково, а может, и у нас останетесь. У нас цивилизации побольше будет.

– А на вашем самолете нельзя до Ермаково долететь? Это же по пути? – спросила Ася.

– Вряд ли, – Юрий покачал головой, – у летчиков будет маршрут. А то, что я предложил, вам не нравится?

– Спасибо вам большое, это выглядит неблагодарно, но мне все время кажется, что мы доберемся. Тут же рядом… пусть неделю или две, но доберемся. Моя подруга ждет нас…

– Ася, – заговорила Елена, – вы плохо представляете здешние условия. Здесь нет дорог. И люди не самые приветливые. Я в этих краях пятнадцать лет, а не рискнула бы с детьми.

– Но у меня мальчики! – улыбнулась Ася, посмотрев на девочку, игравшую с куклой.

И она опять остро пожалела, что не может сказать всей правды людям, которые могли ей помочь. Они могли и навредить, даже и нечаянно. Нельзя было рассказывать о Гере.

Она правильно рассуждала, но если бы она рассказала, все могло бы сложиться иначе. Елена не просто знала Георгия Николаевича Горчакова, она работала у него в Норильске. Это было перед войной, Елена, как и многие недавние студентки, была влюблена в «их гениального очкарика». Узнав, что настоящей причиной был Горчаков, они с мужем что-то придумали бы… но они ничего не знали и не понимали, почему эта молодая и образованная женщина так рвется в Ермаково.

Через день они улетели попутным бортом. Уезжая на аэродром, Юрий оставил мешок картошки, купленный в Ярцево, и предложил Асе денег взаймы. От денег Ася отказалась.

Они сходили в магазин, он оказался почти пустой, но им повезло – продавщица оставляла кому-то хлеб утренней выпечки – она продала его им. Хлеб был серый, но хорошо пропеченный и очень вкусный, они ели, отламывая от буханки и гуляли по селу.

В Туруханске все было деревянное – их гостиница, клуб, районная больница, большие избы и кособокие избушки, заборы и тротуары. Только монастырские стены и Свято-Троицкий храм были из камня. Монастырь стоял над рекой, Ася глянула вокруг и перекрестилась украдкой, но трижды. Дошли до поворота реки. Енисей уходил на север, льда на нем не было, только у берегов да в заводях. Но в воде видно было взвешенную кашицу, которая, видимо, и превращалась в лед.

Обсуждали, что делать, если не получится с попутным пароходом. Отважно решили продать все, что можно, облегчить чемоданы и купить еды на дорогу. В сторону Ермаково по берегу уходила наезженная дорога, они даже прошлись по ней немного, погода стояла солнечная и морозная, а украшенная снегом тайга манила сказочной красотой и была совсем не страшной.

– Мы преодолели несколько тысяч километров… до Ермаково всего сто семьдесят! – подытожил их расчеты Коля. – И у нас полно времени!

– Даже пешком можно дойти! – весело согласился Сева, вероломно повис на руке у брата, и они оба свалились в снег.

– Мам, расскажи нам об отце! – Сева уселся верхом на Колю.

– Я рассказывала, не сыпь ему снег за шиворот…

– Нет-нет, скажи, как мы его узнаем?

Ася улыбалась, она и сама не знала, какой сейчас их отец, но заразилась Севкиной радостью.

– Увидите в Ермаково человека… – Ася смотрела хитро и весело, – с самым умным лицом…

– В таких же круглых очках! – подсказал Сева.

– Точно! Это и будет ваш отец!

– Ты еще говорила, что он очень спокойный, – добавил Сева.

– Да, правда!

– Я тоже спокойный?

– Ты на него вообще очень похож…

– А я? – спросил Коля.

– Ты тоже. Мне иногда кажется, что ты больше похож, а иногда, что Севка! Не забывайте, что я помню отца совсем молодым, ему было тридцать с небольшим.

– На всякий случай у этого человека можно будет спросить фамилию, она у нас одинаковая, – Коля вытаскивал брата из сугроба.

– А сейчас ему сколько? – спросил Сева.

– Сорок девять. Когда он был последний раз, он был уже другой.

– Печальный? – Сева заглянул в глаза матери.

– Уставший.

– Но и печальный тоже. Баба рассказывала, его нигде не брали на работу. Когда я его увижу, я его обниму. Баба велела обнять его крепко. – Сева подумал и добавил: – Я и сам очень хочу.

Шли молча, воображали встречу с отцом.

В Туруханске неделю прожили в «Доме колхозника». Их переселили в маленькую теплую комнату, которую они сами и топили. Теперь они могли спокойно все обсуждать, раскладывать вещи и даже приглашать к себе покупателей. Продажа вещей шла плохо, у ссыльных денег не было, у местных тоже. Продали мешок картошки и хороший кожаный чемодан Натальи Алексеевны. Вместо чемодана им дали старый солдатский вещмешок и еще просто крапивный мешок, к которому Коля с Севой приделали веревки, и его можно было носить на манер рюкзака. Мальчики были очень довольны. Примеряли «рюкзаки» и «уходили» в тайгу.

Среди ссыльных в Туруханске попадались и москвичи, некоторые были сосланы в эти края в довоенные еще времена. Люди были разные – кого-то уже не отличить было от местных, кто-то сохранил московские манеры и речь. Все были плохо одеты. В ватниках и валенках, женское пальто редко можно было увидеть. Ася продала свое демисезонное пальто жене председателя местного леспромхоза. Отдала совсем недорого, получив в придачу почти новую телогрейку, Асе казалось, что она обманула женщину. Пальто ей совсем сейчас было не нужно, его бы пришлось тащить на себе, а ватник был очень кстати.