– Это, вообще, изначально была ее идея. Одна из лучших.

Савин нечасто доводилось терять дар слова. Она медленно отступила назад, указывая на отца трясущимся пальцем:

– Все это из-за того, что я… была ублюдком короля Джезаля. Ты знал с самого начала… что если Орсо удастся удалить, меня можно будет посадить на его место!

– Мы не выбирали твое происхождение.

– Нет, вы всего лишь воспользовались им ради своей выгоды!

– Ради всеобщей выгоды! – гаркнул он, подкатывая к ней кресло. – Забудь о своих обидах, Савин! Это была война, а на войне следует использовать любое оружие. Колебание в такой ситуации – глупость. Более того – трусость! Ты можешь сделать Союз лучше. Да что там Союз – весь мир! После ужасов Великой Перемены люди чувствуют себя неуверенно. Им отчаянно нужен сильный лидер. Тебя любят не меньше, чем в свое время ненавидели меня. С банками покончено. У нас в кои-то веки развязаны руки!

– У нас? – прошептала Савин.

– Твой сын будет королем, но ему потребуется твое руководство. – Отец схватил ее за руку, и в его тонких пальцах чувствовалась сила. Цепкая сила. – А тебе мое.

Савин уставилась на него. Все ее тело похолодело.

– Ты избавил нас от Байяза…

– Да!

– Только для того, чтобы самому стать Байязом.

Он сузил глаза.

– Это несправедливо.

– Да, действительно. – Савин высвободила руку и отступила еще на шаг. – Он уничтожил ради своих амбиций всего лишь половину Агрионта. Ты же уничтожил половину Союза!

– Насколько я припоминаю, ты и сама была готова уничтожить немалый его кусок ради собственных амбиций. Ваш с твоим мужем мятеж против короны едва все не разрушил!

Савин даже ахнула от такого обвинения:

– Вот как? В чем же заключалась моя ошибка – в том, что я помешала тебе сжигать весь мир дотла? Или что я сама сожгла недостаточно?

– И в том, и в другом, – ответил Глокта.

– Я должна была отречься от тебя тогда, в Народном Суде, – прошептала Савин. – Я должна была проклясть тебя ко всем чертям!

– Несомненно. Это могло бы улучшить твое положение, а мне не причинило бы ни малейшего вреда. Вот таких вот сентиментальных ошибок я могу тебе помочь избегать в будущем. Тебе предстоит серьезная борьба, Савин. – Он кивнул на портрет. – Твоего мужа, возможно, окажется гораздо труднее контролировать, чем можно было предполагать. Мы, калеки, порой способны на совершенно неожиданные вещи. И то, что ты отпустила Орсо, было ошибкой, о которой тебе, возможно, придется сильно пожалеть. Кроме того, есть еще дворяне, а также простолюдины, стирийцы, имперцы, да и гурки тоже не вечно будут ползать на брюхе. – Вереница врагов, простирающаяся до горизонта; хватит на целую жизнь. – Придет время, и скорее, чем ты думаешь, когда тебе понадобится моя поддержка.

Она была бы рада послать его куда подальше. В этот момент она была бы рада врезать ему так, чтобы он вылетел из своего кресла. Но хотя ее глаза уже прищурились, а кулак сжался, чтобы сделать это, Савин не дала себе поддаться чувству.

За прошедшую пару роковых лет ей довелось примерить на себя множество ролей, далеко не все из них по своей воле. Беззащитная беженка – отчаявшаяся убийца – разочарованная любовница – жена и партнер – бунтовщица и изменница – составительница альянсов – мать двоих детей – благодетельница сирот – несчастная обвиняемая – перепуганная осужденная – «Любимица трущоб» и «Мать нации»! Это было путешествие, полное головокружительных подъемов, кошмарных падений и крутых поворотов, после которого никто не остался бы прежним. Однако Савин всегда в первую очередь была деловой женщиной. А деловая женщина не может себе позволить быть рабыней своих страстей. Ей следует быть реалистичной и планировать надолго вперед. Она должна принимать окружающий мир как есть и искать для себя выгодные условия.

Поэтому Савин подняла подбородок и поглядела на своего отца сверху вниз.

– В таком случае, я полагаю, нам нужно обговорить цену.

Он улыбнулся, обнажив пустые десны:

– Вот это совсем…

…Снаружи, в саду, раздался грохот. Отец Савин нахмурился, глядя в сторону окна. Сердитый возглас, оборвавшийся новым ударом, еще громче первого – словно с высоты упало что-то тяжелое.

– Что это было? – По какой-то причине Савин хотелось говорить шепотом.

Ее отец поднял руку, все еще щурясь в сторону окна:

– Спокойно.

– Спокойно? Что ты наделал?

– Освободил нас от Байяза. – Его взгляд метнулся вбок, откуда донесся приглушенный крик. – Но Первый из магов, разумеется, не позволит нам просто так взять и украсть Союз у него из-под носа…

Савин услышала возбужденные крики в коридоре, затем долгий, пронзительный вопль. На нетвердых ногах она отступила от двери. Ей довелось побывать на поле сражения, и она знала, какие звуки исторгает из людей неподдельная предсмертная агония. Звук прервался тошнотворным металлическим хрустом; потом тот же звук послышался снова, ближе к ним; затем могучий удар раздался так близко и с такой силой, что Савин почувствовала, как вздрогнул пол. Картина задребезжала на подставке. Пыль мягко оседала вниз со сводчатого потолка.

Ее отец медленно, с трудом развернул кресло в сторону двери, ведущей в коридор.

– Встань позади меня, – велел он.

Ручка повернулась, и дверь распахнулась. Из-за косяка показалось лицо. Совершенно неприметное лицо с разноцветными глазами.

– Тук-тук!

Йору Сульфур вошел в комнату. Он был аккуратно одет, как всегда, когда появлялся на собраниях Солярного общества. Те же самые вежливые манеры, та же непритязательная улыбка. Единственная разница состояла в том, что он был с ног до головы забрызган кровью.

Савин, трепеща, отступила на шаг назад. Эти апартаменты охранялись лучше любых других в Союзе. Чтобы появиться здесь, он должен был пройти через нескольких хорошо вооруженных людей. Очевидно, это их вопли она слышала; это их кровью он был залит.

Он называл себя магом, но она всегда считала это пустым титулом, оставшимся от далеких времен невежества и суеверий. Она знала, что Байяз разрушил половину Агрионта, – но это случилось еще до ее рождения. Она слышала, как люди шепчутся насчет едоков, но списывала эти слухи на их ограниченность и паникерство. Каждый день она видела темный силуэт Дома Делателя, возвышающийся над самыми высокими из городских труб, но каким-то образом сумела убедить себя, что в действительности магия никогда не войдет в ее тщательно распланированную, беспощадно рациональную, на сто процентов современную жизнь.

Только сейчас, чувствуя холодный ужас, она обнаружила свою ошибку.

Сульфур натянуто улыбнулся ее отцу, словно недовольный учитель, которому наконец удалось выследить сбежавшего с уроков ученика.