Достоевским некоторые сюжеты, сценки, исповеди арестантов. Все это были только предварительные эскизы, замысел произведения не был еще оформлен. Достоевский не мог рассчитывать пока, что его записки о каторге могут быть опубликованы, не с этим он предполагал «вернуться в литературу». Правда, 26 августа 1856 г. Александр II под давлением давно накопившегося общественного недовольства был вынужден дать амнистию политическим ссыльным. Наметилось некоторое ослабление цензуры. Но лишь в конце 1859 г., когда уже была опубликована повесть «Дядюшкин сон» и писатель был озабочен осложнениями с публикацией «Села Степанчикова», a M. M. Достоевский усиленно советовал «напомнить» о себе публике чем-нибудь необычным,[36] Достоевский в письмах к брату впервые заговорил о замысле «Записок».

Во время встречи братьев Достоевских в Твери в августе 1859 г. Федор Михайлович поделился своими ближайшими замыслами. По возвращении в Петербург Михаил Михайлович высказал в письмах свои соображения о них: «. .ты теперь колеблешься между двумя романами, и я боюсь, что много времени погибнет в этом колебании. Зачем ты мне рассказал сюжет? Майков раз как-то давно-давно сказал мне, что тебе стоит только рассказать сюжет, чтоб не написать его. Милейший мой, я, может быть, ошибаюсь, но твои два больших романа будут нечто в роде „Lehrjahre und Wanderungen <Годы учения и странствия (нем.)> Вильгельма Мейстера“. Пусть же они и пишутся, как писался „Вильгельм Мейстер“, отрывками, исподволь, годами. Тогда они и выйдут так же хороши, как и два Гетовы романа <…> Мне бы очень хотелось, чтоб в Твери ты написал что-нибудь хорошее, из ряду вон» (письмо от 21 сент. 1859 г.). Через несколько дней M. M. Достоевский советовал брату: «Тебе непременно к новому же году нужно написать что-нибудь эффектное. Всего лучше тот роман, который ты мне рассказывал <…> Прежде всего надо о себе напомнить публике чем-нибудь страстным и грациозным» (письмо от 6 окт. 1859 г.).[37] Пересказывал же Достоевский брату роман «с страстным элементом», который к октябрю, как он писал, был «уже уничтожен» (письмо от 9 окт. 1859 г.). Здесь же говорилось о двух новых замыслах. Первый из них — «„Записки из Мертвого дома“ (о каторге) <…> Там будет и серьезное, и мрачное, и юмористическое, и народный разговор с особенным каторжным оттенком (я тебе читал некоторые, из записанных мною на месте выражений), и изображение личностей, никогда не слыханных в литературе, и трогательное, и, наконец, главное, — мое имя. Вспомни, что Плещеев приписывал успех своих стихотворений своему имени (понимаешь?)». Следующий замысел вновь связан с большим произведением: «В декабре я начну роман (но не тот — м<олодой> человек, которого высекли и который попал в Сибирь). Нет. Не помнишь ли, я тебе говорил про одну „Исповедь“ — роман который я хотел писать после всех, говоря, что еще самому надо пережить. На днях я совершенно решил писать его немедля <…> „Исповедь“ окончательно утвердит мое имя» (письмо от 9 окт. 1859 г.).[38]

Вдали от Петербурга, в Семипалатинске и Твери, Достоевский по мере возможности следил за общественной и литературной борьбой, кипевшей на страницах оживших после 1855 г. журналов. К 1859 г. популярность «Современника» достигла своего апогея, и Достоевский стремился войти в число его сотрудников. Он многократно писал брату о важности напечатания «Села Степанчикова» у Некрасова: «Для литературного моего значения это очень важно». Сообщая о новых замыслах, он уверенно добавлял: «Это пойдет в „Современник“». «Мертвый дом» он предполагал печатать с начала 1860 г. в «Современнике»: «…ведь у них не бараньи головы. Ведь они понимают, какое любопытство может возбудить такая статья в первых (январских) нумерах журнала» (письмо от 11 окт. 1859 г.). Достоевский собирался приступить к написанию «Записок из Мертвого дома» после 15 октября. Но конец октября, ноябрь и декабрь он был занят печатанием и корректурой «Села Степанчикова», хлопотами в связи с переездом в Петербург.

Сохранились наброски и планы художественных замыслов Достоевского конца 1859 г. Это замысел романа «Весенняя любовь», трагедии «Фатум», комедии и список, озаглавленный писателем «В 1860-й год», где перечислены: романы «Миньона» (по предположению исследователей, — первоначальное название романа «Униженные и оскорбленные») и «Весенняя любовь», а также «Записки каторжника (отрывки)» и, по-видимому, публицистический замысел «Апатия и впечатления». В Твери Достоевскому, однако, не удалось осуществить ничего из задуманного.

С переездом в декабре 1859 г. в Петербург Достоевский сразу же окунулся в литературную жизнь столицы, сблизился с редакцией журнала «Светоч», среди главных сотрудников которого был старый знакомый писателя А. П. Милюков. Программа «Светоча» оказала влияние на формирование замысла Достоевского об издании своего журнала. Братья Достоевские летом 1860 г. воспользовались разрешением на издание еженедельника, которое Михаил Михайлович получил еще в 1858 г., и уже в сентябре 1860 г. в газетах появилось объявление о журнале «Время». Официальным редактором журнала выступал M. M. Достоевский, однако ведущее место в руководстве «Временем» принадлежало Ф. М. Достоевскому. К этому моменту у писателя окончательно сложился замысел романа «Униженные и оскорбленные», и одновременно он приступил к написанию первых глав «Записок из Мертвого дома», которые и должны были открывать первые номера журнала «Время».

Еще в сентябре 1858 г. в письме к брату, излагая в связи с задуманным им еженедельником программу будущего журнала, Достоевский писал: «Главное: литературный фельетон, разборы журналов…» (письмо от 13 сент. 1858 г.). В 1860 г. в печатной программе журнала «Время» на 1861 г. был также объявлен фельетон.[39] Фельетон для первой книжки «Времени» был первоначально заказан поэту Д. Д. Минаеву. В 1860 г. Минаев, печатавший свои сатирические стихи, переводы и фельетонные обозрения «Петербургская летопись» в «Светоче», часто посещал «вторники» А. П. Милюкова, на которых встречался с Достоевским. Фельетоны Минаева имели успех, поэтому неудивительно, что он был приглашен во «Время» наряду с другими активными сотрудниками «Светоча», перешедшими работать в журнал братьев Достоевских. Фельетон Минаева не удовлетворил Достоевского, видимо, вследствие обнаружившихся расхождений во взглядах «искровца» Минаева и редакции журнала. Фельетон был заменен «наскоро» написанной, по выражению H. H. Страхова, статьею Достоевского «Петербургские сновидения в стихах и прозе» с сохранением стихотворных вставок Минаева.[40]

Несмотря на указания Страхова о принадлежности фельетона Достоевскому, он не перепечатывался вплоть до 1914 г., когда в книге В. Астрова «Не нашли пути» был помещен значительный отрывок из него.[41] В 1916 г. «Петербургские сновидения в стихах и прозе» были перепечатаны полностью В. Л. Комаровичем, который на основе анализа содержания и стиля доказал принадлежность фельетона Достоевскому и указал на его большое историко-литературное значение.[42]

Текст повести «Село Степанчиково и его обитатели» подготовлен и примечания к ней составлены А. В. Архиповой; тексты «Записок из Мертвого дома» и