Дело не только в информации.

Он выбил пепел из трубки и углубился в свои бумаги.

– Ты уже поговорил с психологами? – с кислой миной поинтересовался Кольберг.

– Да, – не поднимая головы, ответил Меландер. – Протокол сейчас перепечатывают.

В штаб-квартире следственной группы появилось новое лицо. Треть обещанного пополнения только что прибыла: Монссон из Мальмё.

Монссон был почти такого же роста, что и Гунвальд Ларссон, однако внешне выглядел не так устрашающе. Он приехал из Сконе на собственном автомобиле. Причем совсем не затем, чтобы получить ничтожную компенсацию в сорок шесть эре за один километр, а для того, как совершенно справедливо полагал, чтобы иметь под рукой машину с номером другого города.

Теперь он стоял у окна, смотрел на улицу и жевал зубочистку.

– Нет ли для меня какой-нибудь работы? – спросил он.

– Есть. Мы не успели допросить несколько человек. Например, фру Эстер Чельстрём, вдову одной из жертв.

– Вдову слесаря Йона Чельстрёма?

– Да. Она живет на Карлбергсвеген, восемьдесят девять.

– А где находится Карлбергсвеген?

– Там висит план города, – усталым голосом сказал Кольберг.

Монссон бросил изгрызанную зубочистку в пепельницу Меландера, достал из внутреннего кармана новую и придирчиво осмотрел ее. С минуту он изучал план города, потом надел плащ. В дверях он обернулся и посмотрел на Кольберга.

– Ты не знаешь какого-нибудь магазина, где можно купить зубочистки с мятным вкусом?

– Не знаю.

– Жаль, – удрученно сказал Монссон. Перед тем как выйти, он добавил: – Но ведь должны же они здесь быть. Дело в том, что я недавно бросил курить.

Когда за ним закрылась дверь, Кольберг посмотрел на Меландера и сказал:

– Я один раз встречался с этим типом. В Мальмё. Прошлым летом. Тогда он спрашивал то же самое.

– О зубочистках?

– Да.

– Странно.

– Что?

– То, что за целый год он не смог выяснить, есть ли в самом деле такие зубочистки.

– Чушь какая-то, – бросил Кольберг. – Ты безнадежен.

Меландер принялся набивать трубку. Также не поднимая взгляда, он сказал:

– У тебя плохое настроение?

– Конечно, черт возьми, – ответил Кольберг.

– Злиться бессмысленно. В таком состоянии все валится из рук.

– Тебе легко говорить, потому что ты флегматик, – заметил Кольберг.

Меландер не ответил, и разговор прервался.

Несмотря на все утверждения о чинимых полицией препятствиях, Великий Детектив – Общественность – действовал без устали всю вторую половину дня.

Сотни людей звонили или приходили лично, чтобы сообщить о том, что они, возможно, ехали в том самом автобусе, в котором произошло массовое убийство.

Всю эту информацию приходилось просеивать через сито допросов, чтобы выяснить, что только в одном случае из множества этот труд оказался не напрасным.

Мужчина, севший в двухэтажный автобус у Юргордского моста в понедельник вечером около десяти часов, заявил, что готов присягнуть в том, что видел Стенстрёма. Он сказал это по телефону Меландеру, и тот сразу же вызвал его.

Это был мужчина лет пятидесяти. Судя по его виду, он был абсолютно уверен в том, что говорит.

– Значит, вы видели криминального ассистента Стенстрёма?

– Да.

– Когда?

– Тогда, когда я сел у Юргордского моста. Он сидел слева, за водителем.

Мужчина был прав, однако Меландер не подал и виду. Информация о том, как располагались жертвы в автобусе, еще не просочилась в прессу.

– Вы уверены, что это был он?

– Да.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Я узнал его. Когда-то я работал ночным вахтером.

– Да, – сказал Меландер. – Пару лет назад вы сидели в вестибюле старого здания управления полиции на Агнегатан. Я припоминаю вас.

– Верно, – удивился мужчина. – А я вас не помню.

– Я видел вас только два раза, – сказал Меландер. – И мы с вами никогда не разговаривали.

– Но Стенстрёма я помню хорошо. Потому что… – Он замялся.

– Я вас слушаю, – благожелательно ободрил его Меландер. – Потому что?..

– Он выглядел очень молодо, был одет в джинсы и спортивную куртку, поэтому я подумал, что он не полицейский, и попросил предъявить удостоверение.

– Вот как?

– Через неделю я допустил ту же ошибку. Было очень досадно.

– Ну, с кем не бывает. А теперь, когда вы увидели его позавчера вечером, он узнал вас?

– Нет. Наверняка нет.

– Рядом с ним кто-нибудь сидел?

– Нет, место рядом было пустым. Я отлично это помню, потому что вначале хотел поздороваться с ним и сесть рядом. Но потом решил, что это будет неудобно.

– Жаль. Вы вышли на площади Сергельторьет?

– Да. Там я пересел в метро.

– А Стенстрём остался?

– Да, наверное. Во всяком случае, я не видел, чтобы он выходил.

– Вы позволите предложить вам чашечку кофе?

– Да, спасибо.

– Я буду вам весьма обязан, если вы не откажетесь взглянуть на несколько фотографий, – сказал Меландер. – К сожалению, они довольно неприятные.

– Понимаю, – ответил свидетель.

Он посмотрел на снимки. При этом он побледнел и несколько раз сглотнул слюну. Единственным человеком, которого он опознал, был Стенстрём.

Через минуту почти одновременно появились Мартин Бек, Гунвальд Ларссон и Рённ.

– Что, – сказал Кольберг, – Шверин…

– Да, – ответил Рённ. – Он умер.

– И?..

– Он что-то сказал.

– Что?

– Не знаю, – ответил Рённ, ставя на стол магнитофон.

Они собрались возле стола и вслушались.

«Кто стрелял?»

«Днрк».

«Как он выглядел?»

«Самалсон».

«Из вашего ответа ничего не выжмешь. Послушайте, к вам обращается старший криминальный ассистент Ульхольм».

«Он умер».

– Ах ты черт, – выругался Гунвальд Ларссон. – Меня тошнит, стоит услышать этот голос. Однажды он написал на меня донос, обвинил в служебном проступке.

– А что ты сделал? – спросил Рённ.

– Выругался в дежурке полицейского участка округа Клара. Двое парней притащили голую девчонку. Она была мертвецки пьяна, визжала как ненормальная и в машине сорвала с себя одежду. Я стал им говорить, чтобы они хотя бы одеяло набросили на эту с… прежде чем тащить ее в участок. А он заявил, что я этим грубым и вульгарным выражением нанес девушке, причем несовершеннолетней, моральную травму. Он в тот день был дежурным. Потом его перевели в Сольну, чтобы он был ближе к природе.

– Ближе к природе?

– Да, или поближе к своей жене.

Мартин Бек снова прокрутил запись.

«Кто стрелял?»

«Днрк».

«Как он выглядел?»

«Самалсон».

– Ты сам сформулировал вопросы? – спросил Гунвальд Ларссон.

– Да, я записал их в блокнот, – робко ответил Рённ.

– Замечательно.

– Он пришел в сознание лишь на полминуты, – посетовал Рённ. – А потом умер.

Мартин Бек еще раз прослушал запись. Потом еще и еще.

– Черт его знает, что он там бормочет, – сказал Кольберг, в задумчивости почесав небритый подбородок.

Мартин Бек обратился к Рённу:

– А ты как считаешь? Ты ведь там был.

– Ну, – сказал Рённ, – мне показалось, что он понял вопросы и пытался ответить